Беркут лег в траву, положив ногу на пенек, чтобы старику удобнее было делать перевязку, и задумался.
— Идея неплохая, — проговорил наконец. — Только сомневаюсь, что этот ваш капитан… клюнет на нее. Не думаю, чтобы к вам подослали новичка. А если окажется, что Петраков из отряда Штубера, то он знает о Мазовецком. Возможно, даже видел его.
— Что же делать?
— Заживает нормально, — наконец кончил возиться с перевязкой фельдшер. — Жаловаться вам не на что. И грех.
— Спасибо, отец. Через недельку я уже начну ходить. Нам бы в группу такого фельдшера.
— Не такого, не такого, — развел руками старик. — Настоящего бы.
— Кстати, вы о медсестре, Марии Кристич, никогда не слышали?
— Нет, не слыхал, — не задумываясь ответил фельдшер. — В отряде такая не объявлялась. И в больнице нашей я всех знал.
— Николай, — попросил Беркут. — Сведи доктора на кухню. Угости чаем. Да, как поживает ваш Романцов? — спросил Отаманчука, когда фельдшер и Крамарчук скрылись за соснами.
— Парень вроде бы ничего. Уже ходил на задание, участвовал в стычке с полицаями. Стрелял вместе со всеми.
— Обо мне, о нашей группе больше не вспоминает?
— Почему же? Интересовался… Говорит, что много слышал о Беркуте. Так это естественно: мы тоже слышали. Вы присылали к нам своего парня… Что, действительно подозреваете Романцова?…
— Теперь, когда вам известно об отряде Штубера, вы сами должны понять, почему я подозреваю его. Это вынужденное подозрение.
— Но как проверить? Мы своей контрразведкой не обзавелись. Опыта в таких делах у меня тоже нет.
— Поэтому у меня конкретное предложение: пришлите его ко мне. Вроде бы связным. Передайте с ним что-нибудь. Например, записку. Как будто шифровка. Я поговорю с ним. Возможно, даже оставлю у себя. На какое-то время, конечно.
— А не боитесь, что…
— Вы же слышали легенды о Беркуте… Но это еще не все. Романцова пришлите ко мне завтра. А послезавтра пусть Роднин пришлет с вашим проводником этого самого капитана Петракова. Договорились?
— Договориться договорились. Но только не могу понять, что из этого выйдет.
— Пока секрет. Главное, чтобы Романцов обязательно прибыл завтра, а Петраков — послезавтра, ровно в два часа дня. Постарайтесь убедить Иванюка и Роднина. В конце концов это в их интересах.
— Если, конечно, мне удастся убедить их в этом.
— Ничего. Я помогу вам.
Когда Отаманчук и фельдшер ушли, Беркут вызвал к себе Крамарчука, Мазовецкого и Вознюка.
Крамарчук вошел первым. Еще не зная, что предстоит, он уже нетерпеливо потирал руки: в лагере ему явно не сиделось.
— Вот что, — начал Андрей, когда подошли Мазовецкий и Вознюк. — Нужно во что бы то ни стало захватить одного из «рыцарей» Штубера. Повторяю: во что бы то ни стало. Пойдете двумя группами. Вы, Мазовецкий, вместе с Крамарчуком, попытаетесь захватить на шоссе машину или, еще лучше, мотоцикл. Задача: патрулировать неподалеку от крепости, со стороны города. Возможно, в конце концов удастся подвезти кого-нибудь из этих вояк. Ты, Вознюк, берешь двоих ребят, переодеваетесь в полицейскую форму и тоже отправляетесь в засаду у крепости. Но уже со стороны леса. Задача та же. Сориентируетесь на месте. Действуйте в зависимости от обстановки. Только не вздумайте брать штурмом крепость, — добавил он шутя.
— А почему бы не попытаться? — сразу ожил Крамарчук. — Если двоим-троим пробраться в крепость и засесть в башне, а охрану у ворот уничтожить…
— Остановись, сержант, — тряхнул его за плечо Мазовецкий. — Если завтра мы возьмем штурмом эту крепость, через месяц ты уговоришь нас штурмовать канцелярию рейхсфюрера СС в Берлине.
— Как хотите, — пожал плечами Николай. — Лично я уже давно настроился на штурм.
— Пока что хватит с тебя и пленного «рыцаря», — остудил его пыл Беркут. — И запомните: от успеха этой операции зависит судьба, может, даже нескольких отрядов, многих партизан.
* * *
Крамарчук и Мазовецкий вышли из лагеря первыми. Был тихий теплый полдень. Лучи июньского солнца пробивались сквозь кроны деревьев и стекали на поляны, образуя зеленовато-голубые озерца.
Николай остановился у запоздало распустившейся вишни-дички, сорвал несколько лепестков и взял в рот. Они пахли лесным диким медом. Еще несколько дней назад он проходил мимо этого деревца, не замечая его, а сейчас просто не мог оторвать взгляда.
— Эй, господин эсэсман, очнитесь! — не выдержал Мазовецкий. — Вы забыли, что идете не на свидание.
— Надо же, июнь на дворе, а я только сейчас почувствовал… что уже весна.
— Вы слишком впечатлительны, эсэсман. Это плохо кончится. Таких, замечтавшихся, пуля чаще всего и находит. Такова прихоть войны. Учитесь у Беркута. У него многому нужно учиться.
— Почему обязательно у Беркута? Можно подумать, что я воюю хуже него. Кстати, сам он тоже не дурак помечтать.
Дальше они какое-то время продвигались молча.
«Внимание!» — вдруг жестом предупредил Мазовецкий, оказавшийся шагах в десяти от сержанта.
Осторожно обходя сухие ветки, Крамарчук приблизился к присевшему за высоким густым кустом поляку. На дороге напротив них остановилась машина. Водитель копался в моторе. Десятка два солдат прогуливались по обочине. Один сидел в кузове с автоматом наготове и внимательно наблюдал за опушкой леса. К счастью, он их не заметил.
— Все-таки боятся леса, — прошептал Мазовецкий, кивнув на дорогу. — От машины не отходят.
— Жаль, что нельзя ввязываться в перестрелку.
— Что, привык ходить с Беркутом на свободную охоту?
— По крайней мере с ним интересно, — ответил Николай, преподнося это, как месть Мазовецкому за его совет учиться у Беркута. — Он умеет рисковать.
Мазовецкий промолчал. Ему и самому хотелось бы пощекотать фашистам нервы, но ввязываться в бой действительно не стоило. Сейчас на шоссе должно царить спокойствие. Чем спокойнее — тем лучше.
Около получаса они терпеливо наблюдали за тем, что происходило на дороге. Завести мотор водителю так и не удалось. В конце концов офицер остановил попутную машину, и она взяла их на буксир. Еще через несколько минут прошел в сопровождении четырех мотоциклистов черный «мерседес». Но и эта добыча была не для них.
Воспользовавшись затишьем на дороге, Мазовецкий и Крамарчук наконец решились выйти на опушку, но сразу же метрах в пятистах правее себя увидели небольшую группу крестьян, которых полицейские пригнали на заготовку леса.
— Вдоль шоссе валят, — проворчал Мазовецкий. — Двойная выгода: и лес получат, и шоссе обезопасят. Отменить приказ немцев, что ли?
— Давай попробуем. Сколько можно терпеть все это?!
— Кончится тем, что нас тоже завербуют на лесозаготовки.