— С этой минуты, — объявил полковник Лоттер как старший по чину, — вы, подполковник Курбатов, и ваши люди, — кстати, где они сейчас?…
— В деревне, знакомятся с местными достопримечательностями.
— …Так вот, вы и ваши люди, если только они обнаружатся, вступаете в полное распоряжение гауптштурмфюрера СС барона Вилли фон Штубера. Замечу, одного из тех, кто принимал участие в операции по похищению Муссолини, а также в некоторых других, не менее громких, хотя пока еще засекреченных операциях.
Курбатов удивленно взглянул на Штубера, поднялся, вышел из-за стола и, щелкнув каблуками, отвесил офицерский поклон.
— Простите, не имел чести знать об этом, барон фон Штубер. Наслышан о вашей итальянской операции, и считаю, что это диверсионная классика.
— Так подражайте же, подражайте! Вы, как мне сообщили, давно намереваетесь нанести «диверсионный визит вежливости» на подмосковную дачу Кровавого Кобы, то есть товарища Сталина, — и Штубер поднялся из-за стола. — Чтобы затем швырнуть его к ногам своего атамана. Или, может, меня неверно информировали?
— Ну, в общем-то, можно было бы и нанести такой визит, — явно подрастерялся Курбатов, пытаясь вспомнить, когда, где, а главное, в какой стадии опьянения, мог бахвалиться по этому поводу.
Он пока что не догадывался, что ничего подобного барону фон Штуберу слышать не приходилось, что тот явно блефует и откровенно провоцирует его. Однако в этом блефе уже ясно просматривалось то задание, к которому его станут готовить в школе замка Фриденталь.
— Надеюсь, вы понимаете, что, осуществив подобный «визит» на дачу, на которой Сталин проводит сейчас большую часть служебного времени, вы сразу же затмите своей славой даже славу Скорцени после его операции по похищению Муссолини? Не скрою, Скорцени — человек слегка завистливый, но обещаю, что он первым пожмет вам руку и лично представит к самому высокому ордену рейха. Кстати, есть еще один русский «диверсант от Бога» — некий лейтенант Беркут. Если нам удастся заполучить его в нашу группу, можете считать, что вам одинаково будет кого похищать — хоть Сталина, а хоть Черчилля.
Задумавшись, Курбатов несколько раз нервно повел головой, как бы мысленно полемизируя с самим собой.
— Думаю, господин Штубер, — наконец произнес он, — что в любом случае теперь у нас с вами есть идея, с которой можем представать хоть перед Скорцени, а хоть перед самим Гитлером.
— И правилна мыслите, таварищ Курбатов, — сказал Штубер, неожиданно спародировав Сталина, и держа при этом вилку так, как обычно «вождь всех времен и народов» держит курительную трубку. — Поэтому есть мнение таварищей из ЦК и лична таварища Берии, немедленна отправиться вместе с вами в Подольск.
— Зачем, позвольте узнать?
— Для асуществления вашей давнишней мечты, таварищ Курбатов, — загула в местных пивных и рейда по его провинциальным борделям.
Их сдержанный, но единодушный смех был покрепче рукопожатия «двух высоких договаривающихся сторон».
— Вы всех так лихо вербуете? — по-немецки и вполголоса поинтересовался полковник Лоттер, когда они направлялись вместе с Курбатовым к машине. Просто русский на несколько мгновений задержался, чтобы еще раз полюбоваться любовными игрищами лошадей. — Признаю: это было сделано ювелирно.
— Мой давний, стандартный метод вербовки, — иронично ухмыльнулся Штубер, пожимая плечами. — Учитесь, пока я жив, полковник абвера Лоттер.
При въезде в городок Корбачу нужно было свернуть на трассу, но тут его машину оттеснили две небольшие колонны, одна из которых шла по шоссе, другая выходила из боковой дороги.
— Подождем, пристроимся, — успокоил Беркут Звездослава, пытавшегося проскочить между ними. — Еще неизвестно, какую встречу готовят нам здесь.
— Думаете, успели сообщить?
— О той машине, что на хуторе, возможно, еще нет. Но что исчезла эта, в которой мы сейчас катаемся… Думаю, уже подняты на ноги и контрразведка, и гестапо, и полевая жандармерия.
— Однако шлагбаума на въезде нет.
— А странно.
Городок показался мирным, совсем нетронутым войной. Аккуратные кирпичные домики с островерхими черепичными крышами, невысокие металлические ограды, старательно ухоженные дворики…
— Немцы, — кивнул Корбач в сторону одного из таких двориков.
— Где? — не понял Беркут.
— Живут здесь, говорю, немцы. Разве не видно? Аккуратности да умению вести хозяйство нам бы у них стоило поучиться. А всему остальному…
— У каждого народа есть чему поучиться, если, конечно, не помнить зла.
Корбач пытался свернуть за угол, но чуть было не раздавил мотоцикл эскорта, который пристроился у заднего борта замыкавшей колонну танкетки.
— Вся колонна стоит, господин обер-лейтенант, — доложил Беркуту обер-ефрейтор, уже успевший до этого сойти с мотоцикла и прогуляться по улочке.
— Выясните, что произошло. У нас — раненый, дорога каждая минута.
— Идет проверка документов. Ищут захваченные партизанами машины.
Пристроившиеся на подножках Корбач и Беркут переглянулись.
— Что делаем? — полушепотом спросил Звездослав по-немецки.
— Они ищут эти машины в немецких колоннах?! — несколько запоздало отреагировал Андрей. — Тогда, конечно, успех им гарантирован. Вот что, обер-ефрейтор, пересаживайте раненого в коляску мотоцикла и гоните к госпиталю. А мы подождем своей очереди. Мотоциклистов, тем более — с раненым в коляске, задерживать они не станут.
Пока раненого перегружали на коляску заднего мотоцикла, Громов осмотрелся. Свернуть было некуда. А тут еще вечер оказался на удивление ясным, светлым. Ранняя луна словно бы пыталась заменить солнце, превращая довольно пасмурный день в светлую ночь.
— Сдавай назад! — скомандовал лейтенант Корбачу, как только оба мотоцикла умчались. — Сворачивай в первый же переулок.
Сзади, почти вплотную, подъехали еще две машины, и пока Беркут требовал от водителей сдать назад, пока Корбач осторожно и неуклюже выбирался из очереди и, юркнув в тесный переулок, пробирался им, почти касаясь бортами оград и ломая ветки, — время было упущено. И вот уже в конце переулка вновь появился мотоцикл. Осветив их фарами, водитель начал яростно сигналить, требуя остановиться.
— Кажется, приехали, — осуждающе бросил Арзамасцев, когда машина остановилась и Беркут вышел из кабины. — Кто мне теперь объяснит, какого черта нужно было переться в этот город?
— Молчать! — по-немецки гаркнул лейтенант, направляясь к мотоциклу, на котором был только водитель. Андрей узнал его: за рулем сидел солдат, который вел мотоцикл обер-ефрейтора. — Что случилось, почему вы вернулись?
— У нас неприятности, господин обер-лейтенант, — мрачно объяснил рядовой, сходя с мотоцикла. — Машину с раненым пропустили, а обер-ефрейтора задержали. Офицер полевой жандармерии просит вас подъехать и объяснить, откуда и куда мы едем.