Вслед за капитаном вышли двое рослых морских пехотинцев из личной охраны адмирала и его адъютант, а затем уже по трапу спустились сам контр-адмирал и майор Растон.
Светило яркое солнце антарктического лета. Оголенная вершина невысокой конусообразной горы, расположенной в центре форта, отражала его лучи мириадами миниатюрных слюдяных зеркал и напоминала огромный ритуальный факел, водруженный кем-то над ледяным жертвенником. Эта вершина возвышалась над большей частью эллипсовидного окаймления чаши, поэтому на ней уже был сооружен каменный блиндаж, из которого часовой мог осматривать в бинокль все подходы к базе.
В горной чаше действительно было не по-антарктически тепло, и если бы не пролом в южной части гряды, со стороны полюса, через который прорывался поток полярного холода, эту местность вполне можно было считать антарктическими тропиками.
— Еще раз убеждаюсь, какое прекрасное место вы избрали для закладки базы, майор Растон.
— Если честно, то первым на него указал второй лейтенант Максвилл, исполняющий сейчас обязанности заместителя коменданта.
— Следует полагать, что в этом деле он кое-что смыслит. Надо бы учесть.
Сам второй лейтенант морской пехоты Максвилл, в сопровождении уоррент-офицера и сержант-майора, [30] уже ждал адмирала у ворот, чтобы тотчас же доложить, что создание базы завершается и что никаких происшествий за последние трое суток, которые комендант базы отсутствовал, в «Адмирал-Форте» не произошло.
Исключительно из уважения к труду двух сотен людей, которых он обрек на обитание в этом ледовом котле, адмирал обошел большую часть крепостной стены, осматривая недостроенные лестницы, ведущие к зубчатым вершинам, гроты-укрытия и пулеметные гнезда в виде башенных площадок. Все это было сработано добротно и даже с некоторыми архитектурными изысками, так что чувствовалось, что человек, проектировавший этот форт, относился к своим сооружениям как градостроитель, заботящийся о том, чтобы его строения дошли до потомков в виде архитектурных шедевров.
— Основательно, основательно… — время от времени повторял он, считая, что это и есть высшая степень похвалы.
— Творение майора Растона, сэр, — объяснил второй лейтенант, когда, завершив осмотр, адмирал направился к домику, в котором располагалась радиостанция. — По его чертежам. Классика фортификационной мысли, сотворенная изо льда. Если бы еще установить доты-бронеколпаки с зенитными орудиями вот на этой, которую мы называем «Адмиральской», скале и на скалах у пролома, можно было бы считать наш форт неприступным.
— Даже для пингвинов, — мрачно пошутил капитан ВВС Элфин.
Однако шутку его никто не воспринял и не оценил. Все, кто находился сейчас в лагере, помнили о визите дисколета и о том, что где-то рядом, в антарктических подземельях, находится германская военная «База-211». Поэтому к обороноспособности форта относились так, словно сооружали его в двух километрах от передовой.
— Вряд ли нам придется прибегать к чрезмерной милитаризации лагеря, — молвил адмирал, как бы поддерживая скепсис Элфина.
— Почему? — несказанно удивился второй лейтенант.
— Все должны знать, что мы пришли сюда не для захвата ледового континента, а для освоения его в интересах всего человечества.
— Так точно, сэр, — с солдатской готовностью откликнулся второй лейтенант, но тотчас же пустился в недопустимые для его чина рассуждения: — В то же время, сэр, международного договора, который бы запрещал создание в Антарктиде военных баз, наш президент не подписывал. Реальный противник у нас есть, место выбрано очень удачно, и с военной точки зрения, и исходя из задач исследовательской группы.
— Исследовательской, считаете, тоже? — механически, без всякого любопытства, спросил командующий.
— Естественно! — ухватился за возможность выплеснуть свои восторги второй лейтенант Растон. — Неподалеку, в горах, расположен странный климатический оазис, с оголенными скалами и почти незамерзающим озером. Рядом с ним находится какое-то странное, окаймленное каньонами плато, над которым срываются с цепи все компасы, а пилоты впадают во временное беспамятство и теряют ориентацию. Найдутся и другие места. А главное, где-то здесь должен обнаружиться вход в подземелья «Базы-211».
— У вас на этот счет уже есть какие-то соображения? — оживился адмирал.
— На южных отрогах плато просматриваются какие-то ледяные пещеры.
— Вы запомнили это место? — мгновенно отреагировал адмирал-полярник. — Можете указать его на карте.
— Оно отмечено на моей карте с помощью пилотов.
— Благоразумно.
— Не исключено, что одна из этих пещер может служить входом во Внутренний Мир, о котором сейчас так много говорят в эскадре. Первое, что мы сделаем, как только покончим со строительством, так это, направим к плато разведывательный отряд. Если разбить там временный лагерь, соорудив в виде жилищ эскимосские иглу то можно будет успешно обследовать все окрестности, на несколько миль от лагеря.
— Принесите эту карту, я хочу видеть ее и нанести ваше плато на свою карту.
Пока Максвилл бегал за картой, Брэд рассматривал в бинокль вершины окрестных гор. Адмирал пока что не знал, как выглядит плато, на котором второй лейтенант обнаружил некие пещеры, но горная чаша, посреди которой он сейчас находился, вполне могла быть замеченной германскими пилотами, поднимавшими свои машины с борта «Швабенланда». Не так уж много найдется на этом ледовом континенте подобных мест, чтобы это осталось незамеченным. Вот только найти подтверждение чьего бы то ни было присутствия здесь ему не удавалось. Пока что… не удавалось.
Адмирал посещал базу лишь во второй раз. Впервые он прилетал сюда, за сто километров от побережья Новой Швабии, через двое суток после того, как Растон во главе поисковой группы наткнулся на этот «кратер» и заложил здесь походный лагерь. Тогда же из бухты-оазиса, в которой стояли суда эскадры, потянулся в эти места санный поезд тягачей с конструкциями для сборки жилых контейнеров-бараков и утепленных полярных домиков. А затем поднялось в воздух звено военно-транспортных самолетов…
Получив от Максвилла карту, адмирал не стал изучать ее возле иглу, а, засунув за борт куртки, направился к штабу.
— То есть базу вы находите вполне перспективной, второй лейтенант? — просил он уже у самого входа в домик, где рядом с рубкой радиста находилась теперь и комнатка командующего, которая со временем должна будет стать кабинетом коменданта Адмирал-Форта.
— Так точно, сэр, весьма перспективной. Здесь бы еще сделать кают-компанию да перебросить пару юкатанских собачьих упряжек.
Второму лейтенанту было лет двадцать шесть-двадцать семь. Черты лица Максвилла свидетельствовали о том, что в венах его текла кровь эскимосов или еще какой-то северной народности, а рано огрубевшая смуглая кожа могла огрубеть так только на лютых юкатанских морозах и ветрах эндикоттских предгорий. Но главное, что он заметил в этом парне, — почти не сходившая с лица улыбка и романтический восторг в голубых глазах.