Адмирал не ожидал такого отпора и заметно растерялся. Впрочем, он и не пытался накалять сейчас отношения с германкой, от которой во многом зависело теперь его собственное спасение.
Прочувствовав неловкость создавшейся ситуации, остальные джентльмены вежливо отвели взгляды. Этим-то Брэд и воспользовался:
— Но вы, капитан Элфин, хотя бы догадались сообщить в «Адмирал-Форт» и на авианосец «Флорида» о том, в какой ситуации мы здесь оказались?
— Сообщили, сэр, — заверил первый пилот.
— Ну и?..
— Транспортный самолет-спасатель мы пока не вызывали, решили прежде дождаться вас.
— И зря теряли время.
— Но он здесь тоже не сядет. Для начала следует подыскать площадку хотя бы для посадки легкого полярного самолета. Трещина небольшая, и если бы нам доставили сюда несколько стальных листов и сварочный аппарат, можно было бы сварить мостик, а торосы рвануть динамитом и расчистить полосу от их осколков.
— Гениальное решение, капитан. Вопрос: почему до сих пор вы не затребовали эту сталь и этот аппарат?
— Не знали, чем завершатся ваши переговоры. Да и наша авиация вряд ли смогла бы пробиться сюда. Не хотелось провоцировать германцев и атлантов на новые нападения и новые воздушные бои. У нас и так много потерь.
— Постойте, — поморщился адмирал. — О каких воздушных боях и потерях идет речь?
— О наших, сэр, о значительных. Разве вам не доложили?
— Кто и каким образом мог доложить мне об этом, в антарктических подземельях?!
— Мы считали, что это мог сделать Консул, или кто-либо из атлантов… — попытался объясниться капитан Элфин, растерянно глядя на Фройнштаг, словно догадывался, что ей уже все известно.
— Мне удалось подслушать, о чем в общих чертах вице-адмирал фон Готт говорил с командующим своего воинства, — призналась она Брэду — К сожалению, я не могла сообщить вам об этом в присутствии Консула.
— Но теперь-то вам уже ничто не мешает сообщить мне то, что вы обязаны были сообщить немедленно?
— Опять забываетесь, господин адмирал. Я — не ваша подчиненная, поэтому не обязана сообщать о чем-либо, что мне стало известно. Мало того, перед вами журналистка, защищенная правами, предусмотренными нормами международного права.
— Прошу прощения, Фройнштаг, Я-то все еще вижу в вас талантливую разведчицу Только просьба: не томите душу.
То, что адмирал услышал от Лилии, повергло его в окончательно уныние. Тем более что, по самым свежим данным, линкор «Колорадо» уже затонул, а командир основательно поврежденной субмарины «Хардести» выяснил, что самостоятельно добраться до Кейптауна не сможет и запросил помощи. Имеются повреждения, погибшие и раненые — на эсминце «Портсмут» и ледоколе «Принц Эдуард».
Угнетающее молчание командующего Полярной эскадрой было прервано единственной его фразой:
— По крайней мере, теперь командование флота уже не сможет обвинять, что я умышленно нагнетал атмосферу и понапрасну гнал в Антарктику целую эскадру боевых кораблей.
И тут Фройнштаг поняла, что где-то в глубине души адмирал даже рад этим потерям, которые действительно становились убедительным аргументом в правоте доктора Брэда как полярного исследователя. Хотя и повергали его в глазах тех же флотских штабистов как боевого адмирала.
— Будем запрашивать авианосец «Флорида», сэр? — обратился к нему старший мастер-сержант Хастон.
— Причем как можно скорее, — вышел из оцепенения командующий. — Авианосец и базу «Адмирал-Форт». Самый худший вариант — мы оставляем наш самолет здесь и эвакуируемся на базу.
— Предварительно взорвав мою машину, — уточнил капитан Элфин. — Но это самый крайний, гибельный вариант.
— Мы, точнее вы, Фройнштаг, могли бы каким-то образом связаться с Консулом или, на крайний случай, с кем-то их руководителей Рейх-Атлантиды? — откровенно занервничал адмирал.
— Стоп-стоп! Нельзя наводить на нас германскую авиацию, — молвил первый пилот.
— Они прекрасно знают, где мы приземлились, — «успокоила» его гауптштурмфюрер. — Адмирал фон Готт находился в Акросе вместе с нами.
— Не теряйте времени, Фройнштаг. И вы, капитан Элфин, — тоже. У нас две радиостанции. Действуйте. Я только что вырвался из последнего круга «дантового ада», и теперь в мой планы не входит замерзать здесь, посреди Антарктиды.
Однако не успела Фройнштаг сообразить, каким образом выйти на Консула или на адмирала фон Готта, как из радиоотсека выглянул второй радист-перехватчик, штаб-сержант Адэр.
— Господин адмирал, госпожа Фройнштаг, — прокричал он, — на связь вышел германский пилот!
— Какой еще пилот? — подалась к нему журналистка.
— …Штурмовика, позывной «Рейн-один», который преследовал нас. Недавно он беседовал с вами, мэм. Пилот напомнил об этом.
— Вот в этом-то и может заключаться наше спасение, — метнулась Фройнштаг в радиорубку. Остальные дружно подались вслед за ней.
— Пусть он поможет нам связаться с адмиралом фон Готтом, — напутствовал ее командующий.
— Это было бы прекрасно.
— Так уговорите его.
— У меня это иногда получается. Здесь — гауптштурмфюрер СС Фройнштаг! — возбужденно прокричала она в микрофон. — Это вы, «Рейн-один», простите, запамятовала вашу фамилию?!
— Обер-лейтенант Ридберг, господин, простите, госпожа гауптштурмфюрер.
— Обращайтесь просто — «Фройнштаг». Я к этому привыкла. Где вы сейчас находитесь?
— Как вас приняли в Акросе?
— Я спрашиваю: где вы сейчас находитесь? На базе, в воздухе; и если да, то в каком квадрате?
— Патрулируем с напарником воздушное пространство. Мы так редко бываем в небе, да и вообще, на поверхности Земли, что каждый полет — как полет в рай.
— Понятно, обер-лейтенант, понятно! — попыталась прервать его лирическую исповедь Фройнштаг, однако пилот упорно продолжал:
— Я очень волновался за вас. Пока вы были в Акросе, у нас тут разгорелось целое сражение, А мне так хотелось услышать ваш голос.
— Как и мне — ваш, обер-лейтенант!
— Правда?
— Как никогда и никакого иного мужчины! — все больше возбуждаясь, изощрялась Фройнштаг в любезности. Но это был не флирт, а зов человека попавшего в беду. — Однако объясняться в любви друг другу мы будем потом. А пока что вам предоставляется шанс спасти меня, обер-лейтенант.
— Спасти?! А что… произошло?
— Наш самолет оказался где-то в глубине Антарктиды, куда его затащил дисколет атлантов. Когда после переговоров с Повелителем Этленом Великим мы с адмиралом Брэдом вернулись сюда, оказалось, что перед самолетом образовалась большая трещина, а за ней виднеются ледяные тросы. Мы не сможем взлететь, мы попросту обречены.