Она дернулась, пытаясь освободиться, и тут же, потеряв равновесие, упала в свое кресло. Губы Матвеева насмешливо дрогнули.
— Истеричка.
И, развернувшись, он скрылся за дверями волковского кабинета.
Тяжело дыша, Мэг схватила со стола точилку для карандашей и запустила ему вслед.
— Придурок!
Волков, появившийся на пороге приемной, едва сумел уклониться от летящего в него снаряда.
— Ба! — удивился он. — Вы решили покуситься на мою жизнь с помощью точилки?! Лучше бы уж ножницы взяли! А то вы какую-то совсем некрасивую смерть для меня придумали.
Но Мэг было не до шуток.
— Простите… Я не в вас…
— А в кого?! В Игоря, что ли?
Она сокрушенно кивнула, готовая сгореть от стыда, что ее застали за таким детским занятием.
— Терпеть его не могу! — призналась она. — Что вы за помощника нашли себе? Какой-то обморок ходячий, честное слово!
Волков поднял точилку с ковра.
— Не беспокойтесь, он о вас того же мнения.
— Ну и прекрасно! — фыркнула она.
— Ладно, не злитесь. Лучше пойдемте ко мне. Нам надо кое над чем подумать.
— Вместе с Матвеевым?
— Да, конечно. Пока вы на работе, вы члены одной команды. Разве не так?
Мэг не оставалось ничего иного, как покорно кивнуть.
* * *
Держа поднос с кофе на одной руке, Мэг вошла в кабинет. Волков и Матвеев сидели на диване перед невысоким старинным столиком.
— Присаживайся, — пригласил ее Максим на место рядом с собой и тут же повернулся к Игорю. — Ну, так что у тебя с УВД?
Матвеев искоса посмотрел на Мэг, как бы намекая шефу на ее неуместность, но тот жестом успокоил его.
— Говори. Здесь все свои.
— Я разговаривал с Аловым. Он, конечно, повыеживался для порядка, но клюнул. Ждет конкретных предложений.
Волков удовлетворенно кивнул.
— Отлично. Теперь нам надо пораскинуть мозгами вот над чем… В общих чертах задание таково: мы должны нейтрализовать действия городской администрации, вернее лично господина мэра. Мы перетянем на свою сторону Алова, и этим самым лишим Шохина возможности напрямую вредить нам. Но этого мало. Надо сделать так, чтобы он не мог развивать никакой деятельности, кроме той, которая будет выгодна нам. Хотя бы какое-то время: недели две-три. Нужно отвлечь его. Изобрести ему такую проблему, чтобы он смог вспомнить о нашем существовании только тогда, когда для него будет уже слишком поздно.
Мэг слушала его, кусая губы с досады: эти двое — Волков и Матвеев просто издевались над ней! Шохин вел войну против «Промхолдинга», Максим Евгеньевич тоже не оставался в долгу, но в чем был предмет спора, Мэг просто не постигала! И при этом Волков еще хочет, чтобы она напрягалась и выдавала ему идеи на-гора!
Матвеев сделал глоток из своей чашки.
— Может, энергетический кризис? В случае чего Огнев поможет… Город задолжал Горэнерго бог весть сколько, так что мы можем запросто отключить хоть фонари на улицах, хоть котельные. Вот и пусть Шохин побегает…
Но Волков решительно покачал головой.
— Нет. Мы можем играться сколько нам влезет с промышленными предприятиями, но за мирных жителей Огневу могут и ввалить… А он нам еще пригодится. Надо такую проблему придумать, чтобы с ней боролся сам Шохин и вся его «королевская рать», а мы бы при этом остались чистенькими и имели свободные руки для собственных дел…
— Террористы! — вдруг уверенно произнесла Мэг.
Мужчины посмотрели на нее, не понимая, и она торопливо принялась пояснять:
— Нам нужен призрак какого-нибудь бандформирования. Скажем, мы пустим слух о том, что в городе готовится серия диверсий. Журналисты взвоют от ужаса, народ в панике будет организовывать комитеты самообороны, а мэру ничего другого не останется, как бросить все силы на спасение города от таинственных преступников.
В первый раз Мэг увидела, как у Матвеева прямо-таки загорелись глаза.
— Точно! — ударил он кулаком о ладонь. — А для достоверности надо будет подорвать какой-нибудь фургон с гексогеном. Желательно прямо перед зданием мэрии. У Шохина только одна голова, и болеть она будет отнюдь не нашими проблемами. Это уж я беру на себя!
Мэг чувствовала, что просто преисполняется чувством какого-то пьянящего торжества. Так просто — она изобретала красивую идею, и она могла претвориться в жизнь, по ее воле люди начнут бегать, что-то делать, суетиться…
— Мы подкинем какому-нибудь наиболее крикливому журналисту информацию о готовящихся террактах, — задумчиво произнес Максим Евгеньевич. — Да, я, пожалуй, знаю, кто именно нам нужен. Есть тут один типчик по фамилии Рублевский…
Он выразительно посмотрел на Мэг.
— Вы что-нибудь слышали о нем?
Кровь отлила от лица Мэг. Это уже какое-то наваждение! Как он мог прознать? Откуда? Или же это опять невероятное, не укладывающееся в голове совпадение? Слишком уж много таких совпадений!
— Он как раз все делает для того, чтобы подгадить нам как можно больше, — как ни в чем ни бывало размышлял Волков. — Следовательно, никто не заподозрит, что информация пришла с нашей стороны. Маргарита, повернулся он к Мэг, — вы поговорите с этим Рублевским? Вас он не знает, так что не сможет докопаться до источников и решит, что вы из чувства долга решили обнародовать имеющиеся у вас сведения о замыслах преступников… А чтобы он вам поверил, Игорь изготовит для вас какие-нибудь супердостоверные доказательства…
Мэг медленно кивнула.
Добрый господь бог только что предоставил ей шанс, который бывает только один раз в жизни: Волков буквально подарил ей Рублевского! Совпадение это или не совпадение, но это был как раз тот самый «выход», который она тщетно искала. Она поменяется с этим журналистом: расскажет ему о «терракте», а взамен потребует предоставить информацию насчет Огнева.
Волков поднялся.
— Тогда приступайте к работе!
Матвеев вышел из кабинета первым, а Мэг все медлила…
— Максим Евгеньевич! — позвала она, прикрыв за Матвеевым дверь.
Волков поднял голову.
— Вы что-то хотели меня спросить?
— Да. Что происходит? Я не понимаю. Вы проделываете со мной… то, что вы проделали в субботу, вы допускаете меня в свои тайны… Не до конца, конечно, но все же… Почему вы так доверяете мне? Вы что, не понимаете, что я могу…
— Я все понимаю, — мягко перебил ее Волков. — Но вы никогда не сделаете этого.
— Почему?!
— Потому что я в состоянии пресечь любые ваши попытки хоть как-то навредить мне.
Мэг взглянула ему в глаза.
— То есть убить меня?