— Хороший специалист.
— Ага.
— Только это не от нейролептиков.
— Нет?
— Нет.
— А отчего тогда?
— От воздержания, — сказал Коули.
— Воздержания от чего?
Еще одна улыбка, а затем взгляд Коули сделался отстраненным, он открыл блокнот на последней странице и пододвинул его Тедди.
— Это ведь ваш почерк?
Тедди глянул на страницу.
— Допустим.
— Последний шифр?
— Ну да, шифр.
— Который вы не разгадали.
— У меня не было возможности. Началась небольшая заварушка, если вы не заметили.
— Конечно, конечно. — Коули снова постучал ручкой по тетради. — Может, сейчас попробуете?
Тедди посмотрел на ряд из девяти цифр вперемежку с буквами:
13(M)-21(U)-25(Y)-18(R)-1(A)-5(E)-8(H)-15(0)-9(I)
А раскаленный прут все тыкал изнутри глазное яблоко.
— Вообще-то я неважно себя чувствую.
— Но это же просто, — сказал Коули. — Девять букв.
— Сейчас… мигрень немного отпустит.
— Хорошо.
— Воздержание от чего? — повторил свой вопрос Тедди. — Что вы мне давали?
Главврач похрустел суставами пальцев и с широким зевком откинулся на спинку стула.
— Хлорпромазин. Он дает побочный эффект. И боюсь, не один. Я от него не в восторге. Вообще-то я собирался прописать вам имипрамин, но в свете последних событий от этой идеи придется отказаться. — Он подался вперед. — В целом я не большой поклонник фармакологии, но в вашем случае это необходимость.
— Имипрамин?
— Еще его называют тофранил.
Тедди улыбнулся:
— Ихлорпро…
— …мазин, — кивнул Коули. — Это то, что вы должны принимать и от чего вы пока воздерживаетесь. Мы вам даем хлорпромазин последние два года.
— Последние… что вы сказали?
— Два года.
Тедди хмыкнул:
— Послушайте, я знаю, что у вас, ребята, длинные руки. Но зачем набивать себе цену?
— Я не набиваю себе цену.
— Вы накачиваете меня в течение двух лет?
— Я предпочитаю термин «лечим».
— Вы хотите сказать, что в бюро федеральных приставов у вас есть свой человек, который каждое утро подмешивает мне в кофе эту дрянь? Погодите, или он работает в киоске, где я по дороге на службу покупаю стакан кофе? Еще лучше. Значит, в течение двух лет ваш человек в Бостоне пичкал меня лекарствами.
— Не в Бостоне, — тихо произнес Коули. — Здесь.
— Здесь?
Главврач кивнул.
— Здесь. Вот уже два года вы являетесь пациентом этой больницы.
До слуха Тедди донесся звук прибоя, в ярости разбивающегося о скалы. Он сцепил пальцы, чтобы как-то унять дрожь, стараясь не обращать внимания на пульсирующий глаз, а уколы становились все жарче и настойчивее.
— Я федеральный пристав, — сказал Тедди.
— Вы были федеральным приставом, — поправил его Коули.
— Был и есть. Федеральный пристав Соединенных Штатов. Я выехал из Бостона в понедельник утром 22 сентября 1954 года.
— Вот как? Может, вы мне скажете, как вы добрались до парома? — попросил Коули. — На машине? И где же вы припарковались?
— Я приехал на метро.
— Ветка метро не доходит до порта.
— Я пересел на автобус.
— Почему не на машине?
— Она в ремонте.
— Ах так. А что вы помните об этом дне? О воскресенье? Вы можете мне рассказать, чем вы занимались? Что с вами было перед тем, как вы очнулись в туалете на пароме?
Да, он мог рассказать. Точнее, мог бы, если бы не этот чертов прут, сверливший изнутри его глаз, откуда боль распространялась в гайморову полость.
Ладно. Напрягись. Скажи ему, что ты делал в воскресенье. Ты пришел домой с работы. В свою квартиру в Баттонвуде. Нет, нет. Квартира в Баттонвуде сгорела дотла, после того как ее поджег Лэддис. Тогда где ты живешь? Господи. Стоит перед глазами. Сейчас, сейчас. На… на… Каслмонт-авеню. Ну конечно. У воды.
О'кей, о'кей. Расслабься. Ты вернулся к себе на Каслмонт, поужинал, потом выпил молока и лег спать. Так? Так.
— А как насчет этого? — спросил Коули и пододвинул ему учетный листок Лэддиса. — Успели посмотреть?
— Нет.
— Нет? — Главврач присвистнул. — Вы же ради этого приехали. Если вы принесете сенатору Херли эту бумажку — доказательство отрицаемого нами существования шестьдесят седьмого пациента, — вы раскроете наши черные делишки.
— Это правда.
— Еще какая правда. И у вас за двадцать четыре часа не нашлось времени на нее взглянуть?
— Я же сказал, началась небольшая…
— Заварушка, понимаю. Что ж, взгляните сейчас.
Тедди прочел: имя, возраст, дата поступления. И комментарии:
Пациента отличает высокий интеллект и в высшей степени бредовые идеи. Склонность к насилию. Повышенная возбудимость. Не испытывает угрызений совести за совершенные преступления, поскольку отказывается их признавать. Пациент сочинил целую серию детально проработанных фантастических историй, которые мешают ему осознавать свои реальные действия.
Подпись: доктор Л. Шин
— Вполне правдоподобно, — сказал Тедди.
— Вполне правдоподобно?
Тедди кивнул.
— В отношении кого?
— Лэддиса.
Коули встал. Он подошел к стене и сдернул одну из простыней.
Прямо на стене пятнадцатисантиметровыми заглавными буквами были написаны четыре имени:
EDWARD DANIELS — ANDREW LAEDDIS
RACHEL SOLANDO — DOLORES CHANAL
Тедди ждал продолжения, как, впрочем, и Коули, так что целую минуту оба хранили молчание.
Наконец Тедди изрек:
— Свой резон в этом, наверно, есть.
— Вглядитесь в имена.
— Я вижу.
— Вы, пациент номер 67, пропавшая пациентка и ваша жена.
— Да. Я не слепой.
— Вот вам ваше «правило четырех», — сказал Коули.
— В смысле? — Тедди массировал висок в надежде каким-то образом выгнать изнутри этот огненный прут.
— Вы у нас гений по части шифров, вот вы мне и скажите.
— Что я должен сказать?
— Что общего между именами Эдвард Дэниелс и Эндрю Лэддис?