— Если бы я был там, я мог бы увидеть твою грудь? Твои соски?
— Да.
Лайам провел рукой по волосам и перевел дыхание.
— Ты и впрямь распущенная девчонка.
— А что надето на тебе?
— Боксеры. Шелковые. Синие.
И они внезапно стали ему малы. Очень, очень малы.
— Не стринги?
Лайам улыбнулся, открыл ящик ночного столика и вынул оттуда ее трусики. Он погладил мягкий атлас.
— Нет. Но они у меня в руке. Они пахнут, как ты, но ты более мягкая и теплая.
Ее вздох в трубке почти оглушил его.
— У тебя призвание к сексу по телефону.
— Я буду еще лучше.
— Мы будем еще?..
Будет ли он продолжать эту безумную игру, не спать по ночам и двигаться все ближе к краю пропасти?
— Я хотел бы.
— И я.
— Сегодня было лучше, чем вчера?
— Ты имеешь в виду, в офисе? — Она опять вздохнула. — Не особенно. Иногда я думаю, не стоит ли мне уйти оттуда и найти работу, где мне не придется лезть из кожи вон, чтобы хоть что-то доказать.
Теперь ее голос звучал громко и зло.
— Что случилось? Пауза.
— Мой отец дал мне задание. Я собрала коллег и объяснила, что мне нужно. Но никто не слушает меня. Они все думают, что я получила работу из-за отца, а не потому, что могу это делать.
— У нас таких проблем нет. У нас вся семья работает в холдинге.
— Прости, Лайам. Я все испортила своим нытьем.
— Ты не ныла. Да и мне нужно было сменить тему, иначе я попросил бы тебя снять сорочку и потрогать себя там, где я бы тебя трогал, если бы был рядом.
После недолгого молчания в трубке раздался сдавленный голос:
— А ты так сделаешь? Ты будешь ласкать себя так, как я бы это сделала?
Возбуждение горячей волной прокатилось по его венам.
— Да. Где скажешь.
— Тогда в следующий раз. Щелчок, короткие гудки.
В следующий раз. Эти слова возбуждали его, заставляя с нетерпением ждать завтрашнего дня, чего с ним давно не случалось.
Обри плыла сквозь этот день в облаке приятного возбуждения, не имевшего ничего общего с работой. Она разговаривала с дистрибьюторами, встречалась с пиарщиками. Но сегодня все было по-другому: ее ничто не пугало, не подавляло и не раздражало. Если бы только каждый день мог быть таким приятным.
Придя домой, Обри приняла ванну, сделала маникюр и педикюр — и все это в ожидании телефонного звонка. Она поставила будильник на полночь, но вряд ли он ей понадобится. Потому что не было никаких шансов, что она уснет с такой дозой адреналина в крови.
Она надела сексуальную рубашечку, за которой специально выскочила в магазин во время ланча, завязала ленточки на плечах и провела руками по шнуровке. Жаль, что Лайам никогда не увидит ее в этом.
Наконец настала полночь. Сердце стучало, пересохший язык едва шевелился. Она выпила воды, откинулась на груду подушек и набрала номер.
— Алло?
Ее затрясло мелкой дрожью.
— Это секс по телефону. Повесьте трубку, если вы не хотите говорить.
Лайам хрипло рассмеялся.
— Вы с ума сошли? Разве есть мужчина, который повесит трубку, когда красивая женщина обещает ему секс по телефону!
Улыбка тронула ее губы. Его слова немного успокоили ее нервозность.
— Я купила сегодня кое-что особенное. Специально для тебя. Уже надела.
— Опиши…
— Она кружевная, прозрачная и очень короткая. Обри, неужели ты это говоришь?
— Еще… — сказал он охрипшим голосом.
Ее соски отвердели, все тело крутило и ломало от возбуждения.
— С глубоким вырезом, очень короткая. У меня голые ноги. Она прозрачная и красная. С бантиками на плечах. Если потянуть за ленточку…
Он застонал.
— Обри, что ты со мной делаешь?
— Я хочу сегодня поговорить о фантазиях. Скажи мне, Лайам, где ты мечтаешь в своих тайных фантазиях заняться сексом?
— На стадионе, — ответил он без колебаний. Это разом вернуло ее на землю. Она никогда не была на стадионе, но вряд ли он в принципе может быть эротичным.
— А ты?
Она представила себе орущую толпу, пивные банки и тонны соленого арахиса. После этого ее фантазия вряд ли покажется шокирующе непристойной.
— В лифте.
Он с шумом перевел дыхание.
— Это легко устроить.
— Я знаю. Я думаю о твоем лифте, когда… — Нет, этого она ему не скажет. — Когда не могу уснуть.
— Развяжи ленточки, Обри.
Она сделала, как он просил. Рубашка заскользила вниз, цепляясь за торчавшие соски.
— Если бы я был там, я бы целовал тебя, пока ты не попросила бы у меня пощады, — пообещал он едва слышным шепотом, от которого у нее закружилась голова.
— Почему ты думаешь, что я попрошу у тебя пощады?
— Обри… — Это был полустон, полумольба. Она дрожала и извивалась, страстно желая оказаться рядом с ним.
— Что ты делаешь сейчас, Лайам?
— Молюсь, чтобы ты была рядом. Я должен видеть тебя.
— Мы не можем. Нам никогда не простят.
— Ну их к черту.
Боль сжала горло Обри, гася огонь возбуждения. У них с Лайамом нет будущего. Даже если Лайам не будет считать ее отца врагом, Обри видела на примере матери, что любовь с первого взгляда — всего лишь иллюзия. То, что связывает ее с Лайамом, каким бы неодолимым ни казалось, пройдет.
— Лайам, это пройдет. А наши семьи останутся. И она повесила трубку.
Она должна была прекратить это, и немедленно.
Если он позвонит завтра ночью, она не подойдет к телефону.
— У меня твои книги, считай, что они в залоге. Обри едва не уронила трубку, услышав голос Лайама. Она быстро выглянула из кабинета и с облегчением вздохнула, увидев, что ее секретарши нет на месте.
— Ты не должен звонить сюда.
— Это телефон-автомат. Никто не сможет определить, кто тебе звонит. Выкуп, который я требую за книги, — обед.
Ее план не сработал. Лайам все равно до нее добрался. Искушение боролось в ней с чувством вины. Предварительный доклад об «Издательском Холдинге Эллиот» лежал в ее столе, ожидая передачи Мэтью Холту. Обри сунула его в ящик, не читая. Что бы в нем ни было, это официальные данные. Она не воровала информацию.
Но она все равно чувствовала себя виноватой.