— Я что-то пропустил?
— Трэвис собрался откупоривать шампанское, которое ты привез. Все еще не хочешь мне сказать, кто она?
— Зачем тебе? Ты все равно ее не знаешь. — Лайам развернулся и пошел к дому.
Вот и все. Все бумаги по «Издательскому Холдингу Эллиот» уничтожены, электронная версия стерта. Обри выключила компьютер. Пусть Мэтью Холт ищет кого-то другого для этой грязной работы.
— Что ты делаешь в офисе в уикенд?
Обри подняла голову и увидела отца, стоявшего в дверях. У нее внезапно пересохло во рту.
— Ничего особенного. Я часто работаю по выходным.
— Ты каждый день убегаешь ровно в пять, так что я думал, тебе есть чем заняться.
Обри вздрогнула. Очевидно, ей не удавалось исчезать и возвращаться так незаметно, как она надеялась.
— Я решила добавить к своему расписанию вечернюю разминку.
Как легко ложь слетела с ее языка. Слишком легко для человека, который никогда прежде никого не обманывал. Хотя это правда — у нее теперь действительно была ежевечерняя разминка. С Лайамом.
Она приложила все усилия, чтобы дышать ровно и не покраснеть.
— Ты каждый день выходила на ланч. С кем встречалась?
Теперь она наверняка покраснела. От гнева. Какое он имел право контролировать ее личное время?
— С подругами. Я так много работала в последнее время, что совсем потеряла связь с моими друзьями из колледжа.
Еще одна ложь…
— Позаботься, чтобы твое воссоединение с друзьями детства не отражалось на работе.
— Да, сэр. Обещаю. — Она едва удержалась, чтобы не вскочить и не вытянуться в струнку.
Он вышел так же неожиданно, как и появился, даже не снизойдя до банального «до свидания». Обри вздохнула. Некоторые вещи никогда не изменятся.
Мэтью Холт никогда не здоровался.
Никогда не прощался.
Никогда не говорил, что любит ее.
Она готова отказаться от первого и от второго, но ей хотелось бы хоть однажды услышать от своего отца, что он любит ее.
— Прекрасная вечеринка, Трэвис, — сказал Лайам, принимая большой бокал пива из рук отца Джесси. Трэвис был огромным грубоватым человеком, безумно любящим свою единственную дочь.
— Рад, что тебе нравится.
— Очень нравится.
Лайам окинул взглядом двор ранчо. Несколько костров защищали гостей от октябрьского холода. Его бабка, Кейд и Джесси собрались с несколькими гостями у одного из них. Тетя Фин разговаривала с кем-то из местных, внимательно наблюдая за Трэвисом, приемным отцом своей дочери. Теперь, когда Лайам знал что к чему, он удивлялся, как раньше не замечал удивительного сходства Джесси с ее матерью.
Лайам нашел глазами Шейна. Тот болтал с хорошенькой блондинкой. Лайам улыбнулся. Как это похоже на Шейна! Ему на глаза попался Джон Харлан, пристроившийся в конце очереди у «быка», бочонка, болтающегося на веревках между двумя деревьями.
— Попробуешь на «быке»? — спросил у Лайама Трэвис.
— Почему бы и нет? Единственное, чем я могу отблагодарить вас за отменное гостеприимство, это как следует посмешить вас.
— Обещаю не смеяться слишком громко, когда ты свалишься, — сказал Трэвис рассеянно, не отрывая взгляда от Финолы. Кажется, Трэвис и тетя Фин неравнодушны друг к другу.
Лайам пересек двор и присоединился к немногочисленной группе людей, желающих поизображать ковбоев. Он поставил свое пиво на стол, вынул из карманов деньги и сотовый телефон и положил рядом с вещами остальных гостей. Его семья разом собралась у аттракциона.
— Будь осторожен, хорошо? — сказала бабка с мягким ирландским акцентом, от которого так и не избавилась за полвека жизни в Америке. Она повернулась к подошедшей Финоле. — Почему мальчики все время должны доказывать всем свою мужественность?
— Хороший вопрос, мама, — ответила Финола. Лайам опять перехватил заинтересованный взгляд, который она кинула на хозяина ранчо. Интересно.
Джон наконец свалился с «быка» в кучу опилок, насыпанных поддеревьями, и Трэвие хлопнул Лайама по плечу.
— Вперед, Эллиот. Посмотрим, чего ты стоишь.
— А сколько продержался Джон?
— Семь секунд. Это рекорд, — ответил парень с секундомером. Семь секунд. Лайам прикинул, что семь секундой продержится. Он остановил раскачивавшийся бочонок и забрался на него. Ноги заскользили по металлическому обручу, и он едва не свалился. Наконец он обрел равновесие, приноровился, схватился за веревку правой рукой и скомандовал:
— Давайте.
Парни начали дергать за веревки, на которых висел бочонок. Лайам ловко балансировал на «быке». Как ни странно, больше всего это напоминало виндсерфинг, который он очень любил.
— У кого в мобильнике Обри Холт на быстром наборе? Я взял чей-то телефон по ошибке, — раздался голос Джона.
О, черт! Бочонок, веревка, деревья — все завертелось вокруг Лайама, и он рухнул на землю. Он вскочил на ноги, отряхивая опилки со свитера и брюк.
— Мой, — прохрипел он. — Это мой телефон.
— Так это Обри Холт — твоя тайная возлюбленная? — спросил Кейд недоверчивым шепотом.
Лайам окинул глазами свою семью, и на каждом лице видел то же недоверчивое выражение. Лайам уже открыл рот, чтобы каким-нибудь образом разубедить их всех, но не смог. Не смог отречься от недели счастья, которое Обри дала ему.
— Да.
Джон протянул Лайаму телефон.
— Извини. У меня такая же модель, а он валялся рядом с моим бумажником. Я взял его по ошибке, а когда стал звонить по быстрому набору, попал непонятно к кому. Смотрю на экран — Обри. Перезвони ей и извинись.
Как сотрудник и совладелец рекламного агентства, Джон, конечно, знал о противостоянии «Холт Энтерпрайзиз» и ИХЭ. Он должен был понимать, что разворошил осиное гнездо. Ужас в глазах Джона говорил, что он понимает.
— Все в порядке, Джон, — выдавил из себя Лайам.
Но на самом деле все было просто ужасно. Через несколько минут кто-нибудь позвонит Патрику Эллиоту и сообщит ему, что его внук общается с дочерью его злейшего врага, и вот тогда у Лайама начнутся серьезные проблемы. Он должен позвонить Обри и предупредить ее. Предупредить о чем? Что их отношения закончены?
Его пальцы стиснули телефон. Он не был готов отпустить ее прямо сейчас, но теперь уже ясно, что ему придется сделать это очень скоро.
Конец. Самый захватывающий роман в ее жизни подошел к концу.
В воскресенье вечером Обри неприкаянно бродила по квартире Лайама. С той самой минуты, как он позвонил и сказал, что про их роман стало известно, она поняла, что ей не удалось защитить свое сердце. Лайам стал слишком важен для нее. Она понимала, что вот уже неделю думает только о встречах с ним. И дело не только в сексе, хотя он был потрясающим. Она не хотела терять человека, с которым ее связывало что-то кроме работы — впервые за семь лет. Но кого интересуют ее желания? Лайам никогда не пожертвует своей семьей.