Кровь отхлынула от ее лица.
— Какое отношение это имеет к нам? Ты ведь не хочешь постоянных отношений со мной.
Почему ему так важно понять эту женщину, если она должна будет скоро исчезнуть из его жизни?
— Нет. Как я уже говорил, настоящее — это все, что я могу тебе предложить.
Почему-то осознание этого причинило сильную боль, которой Доминик уже давно не испытывал.
Во время утренней пробежки Маделин внезапно остановилась возле газетного киоска, увидев свое лицо на обложке бульварного издания. Приглядевшись, она обнаружила, что их с Домиником фотографии красуются на первых полосах целых двух газет. В темных очках и с волосами, убранными под шляпу, она была практически неузнаваема.
Заголовки были то ли на французском, то ли на итальянском. Она понятия не имела, о чем в них говорилось. Достав из кармана деньги, Маделин купила обе газеты и свернула их в рулон. Ее руки дрожали.
Она надеялась, что Кендейс или Стейси смогут перевести текст. Но когда женщина вернулась в свой номер, ее встретила полная тишина. Подруги еще спали. Неудивительно — они привыкли ложиться за полночь.
Но Маделин не могла ждать. Ей нужно было непременно узнать, о чем говорилось в статьях.
Покинув свой номер, она направилась к пентхаусу Доминика и позвонила в дверь. Он впутал ее в эту историю. Если она его разбудит, так ему и надо.
Дверь открылась.
— Доброе утро, Айан. Где Доминик?
Маделин попыталась войти, но телохранитель преградил ей путь.
— Принца Доминика нет.
— Тогда сделайте так, чтобы он появился.
— Но мадемуазель…
— Впусти ее, — послышался глубокий голос Доминика.
Айан нехотя отодвинулся в сторону. Пройдя мимо него, Маделин резко остановилась, увидев Доминика, читающего за столом газету. Когда он поднялся, его черный шелковый халат распахнулся на груди, и она увидела золотистые завитки волос на фоне загорелой кожи. Его ноги были обнажены.
Должно быть, кроме халата на нем ничего нет.
Прекрати. Ты каждый день видишь на работе обнаженных мужчин.
Маделин не без усилий подняла взгляд. Его щеки и подбородок покрывала щетина, волосы были взъерошены. У нее участился пульс и пересохло во рту. Как она ни убеждала себя в обратном, ее тело по-прежнему реагировало на него.
— Доброе утро, Маделин. Похоже, сегодня тебе не терпелось меня увидеть. Это не может не обнадеживать, — произнес Доминик, окидывая ее взглядом.
Может, ей следовало привести себя в порядок перед тем, как идти сюда?
Нет. Тебе больше не нужно привлекать его внимание.
Подойдя ближе к Доминику, она протянула ему газеты.
— О чем здесь говорится?
Развернув газеты, он быстро просмотрел обе статьи, а затем снова обратился к ней:
— Можешь расслабиться. Они не напечатали твое имя, и это означает, что оно им неизвестно. Они лишь предполагают, что у нас роман.
— Что там конкретно говорится?
Доминик нахмурился.
— Одна статья называется «Любовница принца», а вторая — «Новая пассия наследного принца Монтаньярде». Мне перевести их?
— Нет. — Почему она настаивала на том, чтобы все узнать? Потому что, имея за плечами печальный опыт, убедилась, что горькая правда лучше неведения. Тяжело сглотнув, она спросила: — Почему кого-то может интересовать моя персона? Я ведь никто.
— Став любовницей принца, ты стала лакомым кусочком для прессы.
Маделин чувствовала себя так, словно наглоталась морской воды. Ее подташнивало.
— Я не была к этому готова.
— Хочешь кофе? — Доминик указал на поднос с кофейником и чашками.
— Нет, спасибо. Я хочу, чтобы меня оставили в покое папарацци и ты. Мне еще многое надо здесь посмотреть, поэтому я должна оставаться неузнаваемой.
— Боюсь, уже слишком поздно, но я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из моих людей тебя охранял. Все же пока тебе придется избегать толпы.
— Охранять меня? Какая глупость! Я же простая туристка и собираюсь осмотреть достопримечательности. Я до сих пор не купила подарков матери и друзьям, но обязательно это сделаю. Не хочу, чтобы твой человек следовал за мной хвостом. — Она провела рукой по волосам. — Не хочу, чтобы обо мне писали как о твоей любовнице.
— Я бы тоже предпочел этого избежать, но что сделано, то сделано.
— Так уладь это, Доминик. Заставь их напечатать опровержение.
— Этим я только подхлестну их интерес. Мне жаль, Маделин. Я сделаю все возможное, чтобы скрыть твою личность от прессы, но не могу гарантировать, что тебя не будут беспокоить, когда ты вернешься в Штаты.
У Маделин стало тяжело на душе, и она разочарованно застонала. Если эта история не закончится по ее возвращении в Шарлотт, она сойдет с ума. Дома лишь недавно перестали судачить о ее разорванной помолвке.
— Ваше высочество, мы могли бы вернуться в Монтаньярде, — предложил Айан.
Маделин напряглась. Почему? Ведь ей хотелось как можно скорее избавиться от Доминика. Не так ли?
Она обратилась к Айану:
— Это вы во всем виноваты. Если бы вы не вызвали полицию, мы сейчас не вели бы этот разговор.
Швырнув газеты на стол, Доминик подошел к ней так близко, что она ощутила исходящее от него тепло.
— Если бы я тебя не обманул, ты не стала бы мне угрожать и Айану не пришлось бы вызывать полицию. Защищать меня — его работа. Мы все виноваты, но львиная доля вины лежит на мне, потому что именно я затеял весь этот маскарад.
Маделин была вынуждена признать, что слова Доминика произвели на нее впечатление. Она привыкла, что мужчины перекладывают вину за собственные ошибки на других. Майк поступал именно так.
Она помассировала виски. Какое ужасное начало дня!
— И что нам делать?
Взяв руку Маделин, Доминик поднес ее к своим губам. Прежде чем Маделин успела отдернуть руку, между ними проскочил электрический разряд.
— Мы могли бы оставшуюся часть твоего отпуска провести у меня в номере.
На несколько секунд Маделин овладело искушение, но она нашла в себе силы ему противостоять.
— Нет. Я приехала в Монако не для того, чтобы торчать в четырех стенах. Возможно, мне больше никогда не удастся увидеть Европу, поэтому я намерена использовать на все сто представившийся мне шанс.
— Тогда нам придется соблюдать максимальную осторожность, пока я не обеспечу дополнительную охрану.
Маделин охватила паника. Наблюдал ли за ней кто-нибудь сегодня утром на пробежке? Или вчера вечером, когда она ходила в Интернет-кафе?