— Тебе хочется, чтобы было так? Пусть будет по-твоему, — кротко согласилась Тара, устав доказывать обратное.
Рэнд шел по-кошачьи бесшумно, но Тара отчетливо ощущала его передвижение. Вот он все ближе и ближе подступает к ней, волосы на затылке чувствуют его сдерживаемое дыхание совсем рядом…
Занятая офисными делами, Тара не ожидала столь раннего окончания очередного цикла собеседования соискателей на высокую должность в управлении «КЛК». Рэнд обхватил ее обеими руками с очевидным намерением испугать неожиданностью, но шока не получилось, она невозмутимо и церемонно спросила, будучи к этому готова:
— Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?
Рэнд провел сухими губами по скуле Тары и втянул в себя легкий аромат ее духов.
— Нет, — ответил он, чуть погодя.
— В таком случае перестань дышать мне в затылок.
— Я читаю документ, который ты держишь, — сообщил босс, еще ниже наклонившись к ней;
— Я систематизирую корреспонденцию и положу ее к тебе на стол, — терпеливо проговорила помощница.
— А так мне больше нравится, — игриво отозвался Рэнд, уткнувшись носом в ее волосы. — Позаботься об организации коктейля для управленческого персонала фирмы в конце текущей недели. Хочу и тебя видеть в числе участников.
— Считаешь, это разумно? — усомнилась она.
— Если я так желаю, значит, разумно. Заруби себе на носу. Будешь за хозяйку, Тара.
— Коктейль устроишь в семейном особняке? — осведомилась ассистентка.
— Где угодно, только не там, — раздраженно произнес Рэнд.
— Но Эверетт…
— Знаю, что Эверетт устраивал коктейли в особняке, поэтому и не собираюсь следовать этой традиции, — раздражаясь все сильнее, возвысил он голос. — Я — не Эверетт и не намереваюсь ложиться в постель с женщиной вдвое моложе себя, чтобы доказать всему свету, что я еще мужчина. И раз уж я и согласился на твои условия, то только потому, что и сам не прочь. А вовсе не потому, что хотел занять место своего отца.
— Рэнд, если ты и впредь намерен вести себя так гнусно, то я освобожу тебя от этой части соглашения, — нервно проговорила Тара.
— Что так? Разве ты не довольна мной? — Он повернул ее кресло к себе. — Поужинаем сегодня вместе? Надень что-нибудь декольтированное, доставь мне удовольствие.
Девушка послушно кивнула, после чего Рэнд, насвистывая, удалился в свой кабинет.
Тара остановилась в самом, низу лестничного марша и на ощупь поправила на себе платье. Когда появился Рэнд, она взволнованно спросила:
— Ничего не напоминает?
Рэнд хмуро посмотрел на нее и небрежно буркнул:
— Думаешь, я помню все твои платья?
— Оно было на мне в тот вечер, когда мы впервые занимались любовью, — обиженно произнесла Тара.
— Не припоминаю…
— Ты разорвал еще боковой шов, когда срывал его с меня. Я зашила, — сказала она и провела рукой вниз по восстановленному шву.
— Надо же! Платье оказывается, историческое, — ехидно проговорил он в ответ на ее мелодраматические воспоминания. — Если готова, то пойдем. Или хочешь, чтобы я прямо сейчас порвал его снова?
— Пойдем, — согласилась она.
Влажный и соленый воздух Майами вечером был уже прохладен. Они возвращались домой, подгоняемые пронзительным ветерком. Войдя в дом, Тара включила только слабое ночное освещение.
Оба прошли в ее спальню. Лунный свет проникал в окна, обильно сочась сквозь полупрозрачные занавеси. Тара потянулась к прикроватной лампе, но Рэнд перехватил ее руку, приблизив к себе. Лязгнула молния на платье. И это не было похоже на атаку пятилетней давности. Платье мирно скользнуло на пол, обнажив еле прикрытое черным гипюром тело.
Рэнд отошел на несколько шагов и, красноречиво прищелкнув языком, одобрил вид женщины, стоящей посреди спальни в черных туфельках на высоких каблуках, в миниатюрном нижнем белье и в черных чулках с кружевным верхом.
Призрачный свет красиво обрисовывал выразительные изгибы женского тела, скульптурный рельеф точеных бедер и высокой груди.
Рэнд не стал медлить. Не сводя с Тары взгляда, он скинул пиджак и потянулся к галстуку.
— Позволь, я сама, — попросила она и, приблизившись, аккуратно ослабила узел и, сняв с его шеи пестро-шелковую полосу, стала расстегивать пуговицы на его рубашке, без суеты и спешки, затем брюки.
— Презервативы? — сипло спросил он.
— В ящичке прикроватного столика, — ответила она, сопроводив слова томным жестом.
Рэнд пошел в указанном направлении, заглянул в верхний ящичек, достал то, что его интересовало, и, не оборачиваясь к Таре, сухо распорядился:
— Белье сними, чулки и туфли оставь. Когда он повернулся, она была нага. Лунный свет, сместившись, облек мягкой дугой соблазнительную тенистую выпуклость внизу ее живота, а раскрепощенные груди выпукло обрисовывались в полумраке.
Рэнд прилег на постель и жестом позвал Тару к себе. Она плавно приблизилась и села на край возле него. Он приподнялся и прильнул к ее груди губами, а Тара, положив руку ему на голову, могла думать лишь о причине, побудившей его ласкать женщину в остроконечных туфлях на шпильках — лучшее свидетельство ее фиктивной доминанты в этом действе, отнюдь не превосходства. Хотя по форме Рэнд и подчинился ее требованию, по существу он сохранил за собой мужскую власть над ней.
Так что ни о каком реванше не может быть и речи, невольно рассудила Тара, нащупывая в темноте его губы.
Девушка легла на спину, помогая ему выполнять его часть договора. Он тотчас оказался сверху, напрягая мускулы, позволяя ей почувствовать степень возбуждения, диктующего развитие сюжета. И когда их губы вновь встретились, соединились не только они. Тара была восприимчива и настороженна, тиха и открыта, безмолвно восторженна, а ее руки — то мягкие, как кошачьи лапки, то требовательно когтистые — блуждали по его телу. Рэнд мерно погружался в нее, обжигая мятущимися касаниями, сдабривая влажной ласковостью губ. Напоминая, что было потеряно ею, беспощадно раня ее обделенную чувственность.
Но настал момент, одинаковый для обоих, когда предел был близок и неминуем. Тара всеми клеточками своими распахнулась, как яркий ночной цветок. Рэнд, стиснув зубы, раскаленный добела, в бисеринах испарины, приближал развязку, отчаянно стискивая женские ягодицы.
— Не останавливайся, — молила Тара.
— Как пожелаете, — процедил он.
— Да… хорошо… — призналась она.
Рэнд был исправен и надежен. Тара вскрикнула от упоения. Ее тело трепетало под напором его виртуозного усердия. Он мимолетно взглянул в потемневшие от наслаждения синие глаза женщины и отшатнулся.
Но Тара не заметила его смятения. Она продолжала трепетать, когда он присел на край постели и сипло проговорил: