— Оживай! — гудит вокруг.
— Оживай! — кричат грозовые разряды.
— Оживай! — вопит м-р Дарк, и слышит его только Джим, читающий по губам. Вилли тоже понимает: воля м-ра Дарка толкает старца, пытается пересоздать его заново, отодрать душу, растопить восковой дух.
— Он же мертвый! — Нет, никто не слышит Вилли, как ни надрывайся, как ни перекрикивай грохот молний.
— Живой! — Губы м-ра Дарка причмокнули. Живой! Оживает. Он передвинул переключатель в последнюю, крайнюю позицию. Жив! Где-то надсадно выли динамо-машины, скрипели, визжали, выдавливая дьявольскую энергию. Свет стал бутылочно-зеленым.
— «Мертвый! Мертвый!» — думал Вилли.
— «Живой! Живой!» — кричали машины, вопили огонь и молнии, выкрикивали глотки орды сине-багровых тварей, усеявших разрисованное тело.
У старца встали дыбом волосы на голове. С ногтей стекали на пол искры. Зеленый горячий огонь трепетал возле сомкнутых век.
Человек-в-Картинках наклонился над старым-престарым, мертвым-премертвым человеком. Стаи зверей тонули в поту на груди. Рука с тарантулом рубила воздух, задавая ритм: жи-ви! жи-ви!
И старец ожил. Вилли взвыл дурным голосом, но его никто не услышал. Все неотрывно следили за тем, как медленно, под напором электрического пламени поднимается мертвое веко.
Уродцы разинули рты. Где-то рядом маялся Джим. Вилли не глядя поймал его за локоть и почувствовал крик, отдававшийся в костях. Губы старика приоткрылись. Между зубами мечется и шипит синий огонь. Человек-в-Картинках уменьшил ток. Повернулся. Картинно припал на колено и вытянул руку.
Там, в кресле, у старика на груди чуть шевельнулась рубашка. Словно осенний лист ворохнулся под тонкой тканью.
Уродцы разом выдохнули.
Старец вздохнул.
«Да, — подумал Вилли, — это они дышат за него, они делают его живым». Вдох, выдох, вдох, выдох. Да ну, это не по правде. Он же не сможет ничего сказать, сделать.
— Теперь легкие, так, так, — прошелестел чей-то голос за спиной Вилли.
Кто это? Пыльная Ведьма в своем стеклянном гробу? Вдох.
Уродцы перевели дух. Выдох. Их плечи поникли. Губы старца задрожали.
— …теперь сердце бьется… раз, два, раз, два, так.
Опять Ведьма? Вилли не мог заставить себя оглянуться.
Возле ключицы старца запульсировала жилка. Правый глаз открылся полностью, замер, как сломанная фотокамера. Зрачок казался бездонной дырой. Но он теплел с каждой секундой. Зато мальчишки внизу холодели.
Вот древний и ужасно мудрый кошмарный глаз ожил на фарфоровом лице, а откуда-то с самого дна противный племянничек уже разглядывал уродцев по стенам, санитаров, полицейских и… и Вилли.
Вилли видел себя, Джима — маленьких, крошечных, отраженных в этом единственном глазу. Он затаил дыхание. Если старец моргнет, два отражения будут раздавлены чугунными веками!
Человек-в-Картинках повернулся к зрителям и ослепительно улыбнулся.
— Джентльмены! И вы, мои юные друзья! Перед вами человек, живущий с молнией!
Один из полицейских рассмеялся и снял руку с кобуры. Вилли шмыгнул направо. Глаз тотчас же последовал за ним. Вилли юркнул налево. Скользкий взгляд преследовал его неотступно, губы мумии дрогнули и пропустили звук. Кажется, он долго блуждал в недрах окаменелого тела, прежде чем проложить дорогу на волю.
— Бла-го-да-рен-ннн.
Слова проваливались обратно в глубину.
— Благодарен-ннн…
Полицейские с улыбками переглянулись
— Нет! — снова выкрикнул Вилли. — Он же не живет. Если выключить ток, он опять будет мертвым! — Он сам зажал себе рот рукой. «Господи! — подумал он. — Что это я? Я ведь хочу, чтобы он ожил, ожил и простил нас, отстал от нас! Но, Господи, еще сильнее я хочу, чтобы он умер, чтобы они все тут поумирали. Ну что они меня пугают? У меня же от страха в животе клубки какие-то катаются… как кошки…»
— Простите меня, — прошептал он.
— Не за что! — воскликнул великодушный м-р Дарк.
Уродцы суматошно моргали и таращились. Что там дальше с этой мумией в холодном испепеляющем кресле?
Щеки старца запали, внутри что-то булькало. Человек-в-Картинках снова дернул рубильник. Поток электричества с шипением пробежал по дряхлому телу. М-р Дарк бешено ухмыльнулся и вложил в безвольную руку стальной меч. Открылся второй глаз, быстро, как дырка от пули, тут же нащупал Вилли и уже не выпускал больше.
— Я сссмотрел — шипели губы мумии, — мальчишки шатаются у шатра.
Пересохшие мехи быстро наполнялись, потом, словно проткнутые шилом, отдавали воздух со слабым всхлипом.
— Мы… ремонтировали и я прикинулся мертвым…
Снова пауза, чтобы глотнуть кислородного эля, электрического вина.
— Я свалился, как будто умер… они завизжали… и бежать! — Старик засмеялся. Он выдыхал каждый звук отдельно: — Ха! — пауза — Ха! — опять пауза — Ха!
Электричество обметало шелестящие губы.
Человек-в-Картинках деликатно покашлял.
— Джентльмены, представление утомило мистера Электрико…
— Да, конечно, — спохватился один из полицейских. — Извините за беспокойство, — он тронул фуражку, — отличный номер!
— Прекрасно, — одобрил один из санитаров.
Вилли вытянул шею, пытаясь посмотреть на санитара, сказанувшего такое, но Джим застил.
— Наши юные друзья! — провозгласил м-р Дарк. — Для вас — дюжина свободных посещений. — Он что-то протягивал ребятам.
Ни Джим, ни Вилли не тронулись с места.
— Ну? — подтолкнул их полицейский.
Вилли неуверенно коснулся разноцветных билетиков, но тут же отдернул руку, услышав: «Ваши имена?»
Полицейские перемигнулись. Молчание. Уродцы наблюдают.
— Саймон, — произнес Джим. — Саймон Смит.
Рука м-ра Дарка, держащая контрамарки, сжалась.
— Оливер, — проговорил Вилли. — Оливер Браун.
Человек-в-Картинках с шипением втянул воздух. Уродцы по стенам вдохнули. Общий вздох, казалось, разбудил м-ра Электрико. Меч у него в руке дернулся. От острия на плечо Вилли посыпались искры. Потом маленькая молния скакнула к Джиму. Полицейские расхохотались. Глаз старца злобно полыхал.