— И?..
— Пока ничего. Мертвых проституток у нас полно. Не мне вам говорить, босс. Сами знаете, даром, что ли, проработали здесь семь лет.
— Отпечатки пальцев?
— Тоже прогоняем через базу данных. Ничего. Сделаем запрос в центральную базу данных штата, но на это уйдет время.
Коуп кивнул:
— Ясно. Итак, суть твоей жалобы на Мьюз в том…
— Послушайте, никому не хочу наступать на ноги, но посмотрим правде в глаза. Она не годится для этой работы. И ты выбрал ее просто потому, что она женщина. Я понимаю, такова сегодняшняя реальность. Нормальный парень тратит годы, пашет, как проклятый, из шкуры лезет вон, но все это не имеет значения, потому как предпочтение все равно отдадут чернокожему или тому, у кого нет члена. Я понимаю. Но ведь это тоже дискриминация. То есть просто потому, что я парень, а она девчонка, нельзя утверждать, что она умнее, верно? Будь я ее боссом и подвергни сомнению все ее действия, она бы стала вопить, что ее насилуют, домогаются или унижают, и тогда меня бы вышибли пинком под зад.
Коуп снова кивнул.
— Доля истины в этом есть. — Он обернулся к Лорен. — Мьюз?..
— Что?
— Что ты на это скажешь?
— Во-первых, не уверена, что я в этой комнате единственный коп без члена. — Она выразительно покосилась на Тремона.
— Что еще? — спросил Коуп.
— Еще чувствую, что связана по рукам и ногам.
— Да ничего подобного, — возразил Коуп. — Ты его начальник, но это не означает, что ты должна нянчиться с ним, не давать и шагу ступить. Я твой начальник, разве я с тобой нянчусь?
Мьюз покраснела. Коуп продолжил:
— Тремон проработал здесь долгое время. У него друзья, уважение, все. Вот почему я дал ему такую возможность. Он захотел обратиться к прессе. Придать официальность своей жалобе. Поэтому я позвал его сегодня на эту встречу. Подумал: пусть пригласит мистера Гаухана. Тот убедится, что мы умеем работать открыто, прозрачно для общества, без всякой там подковерной вражды и интриг.
Все они смотрели на нее.
— Я повторяю вопрос, — требовательно произнес Коуп. — Есть комментарии по высказываниям Тремона?
Теперь на губах босса играла улыбка. Маленькая такая улыбочка. Одними уголками рта.
И тут она все поняла.
— Да, есть, — ответила Мьюз.
— Излагай. — Коуп откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.
— Позвольте начать с одного факта. Я не считаю, что жертва была проституткой.
Коуп вскинул брови так удивленно, словно ему сообщили сногсшибательную новость.
— Нет?
— Нет.
— Но я видел ее одежду, — возразил Коуп. — Только что выслушал отчет Фрэнка. Да и потом, местонахождение тела. Все знают, что там ошиваются проститутки.
— А еще и убийцы, — вставила Мьюз. — Поэтому-то он и бросил ее там.
Фрэнк Тремон громко расхохотался:
— Не мели ерунды, Мьюз. Тут нужны улики, милочка, а не ваша бабская интуиция.
— Тебе нужны доказательства, Фрэнк?
— Хотелось бы послушать. Да ничего у тебя нет!
— А как насчет цвета кожи?
— В смысле?
— В смысле, что она белая женщина.
— О, какое тонкое наблюдение! — Тремон вскинул руки. — Мне нравится. — Он покосился на Гаухана. — Запиши, Том, потому как это бесценная информация. Возможно, повторяю, возможно, дело и не в проститутке вовсе, а сам я тупой неандерталец. Но когда она утверждает, что наша жертва не может быть проституткой просто потому, что она белая… в жизни не видел такой блестящей полицейской работы! — Он ткнул пальцем в сторону Мьюз. — Тебе не мешает проводить больше времени на улицах.
— Ты говорил, что убиты еще семь проституток.
— Да, и что с того?
— Тебе известно, что все они афроамериканки?
— Да это еще ни черта не означает. Может, те семь — точно не скажу — были высокие. А эта маленькая. Отсюда вывод, что она никак не может быть проституткой?
Мьюз подошла к доске на стене кабинета, где висели вырезки из газет и снимки. Достала из конверта фотографию, прилепила ее.
— Снимок сделан на месте преступления.
Все уставились на него.
— За лентой ограждения целая толпа, — заметил Тремон.
— Очень хорошо, Фрэнк. Но в следующий раз, когда захочешь что-то сказать, подними руку. И жди, пока я тебя вызову.
Тремон демонстративно скрестил руки на груди.
— Зачем нам смотреть на это?
— Что ты здесь видишь? — спросила Мьюз.
— Шлюх, — ответил Тремон.
— Правильно. Сколько их?
— Без понятия. Хочешь, чтобы сосчитал?
— Ну, хоть приблизительно.
— Штук двадцать.
— Двадцать три. Прекрасно, Фрэнк.
— А в чем смысл?
— А теперь, пожалуйста, сосчитай, сколько белых.
Считать никому не пришлось. Ответ и без того был ясен. Ни одной.
— Хочешь сказать, белых проституток нет в природе?
— Почему же. Они есть. Только не в этом районе. Я просмотрела материалы за три месяца. Согласно данным по арестам, на протяжении всего этого времени в радиусе трех кварталов не задержано ни одной белой проститутки. Ты сам говорил, что отпечатков ее пальцев в картотеке не обнаружено. А про скольких местных проституток можно сказать то же самое?
— Да их до хрена! — возразил Тремон. — Приезжают сюда из разных уголков штата, проболтаются немного, потом или умирают, или подаются в Атлантик-Сити. — Тремон развел руками. — Да, Мьюз, ты у нас гений. Теперь могу спокойно уволиться. — Он ухмыльнулся.
Мьюз и бровью не повела. Достала из конверта еще несколько снимков, прикрепила их к доске.
— Посмотрите на руки жертвы. Видите?
— Видим, и что?
— Никаких следов от уколов на венах, ни одного. Предварительный токсикологический анализ не выявил у нее в крови каких-либо наркотиков. А теперь, Фрэнк, скажи мне, много ты знаешь в своем районе белых шлюх, не севших на иглу, а?
Удар пришелся в цель.
— Она довольно упитанная, — продолжила Мьюз, — что в наши дни в общем-то неудивительно. Многие проститутки вполне упитанные девушки. Ни синяков, ни переломов, предшествующих избиению, не замечено, а вот это немного необычно для проститутки, работающей в таком районе. Зубы мало о чем могут рассказать, потому как большинство выбито. Но те, что остались, позволяют сделать вывод — дантиста она посещала. Заботилась о своем здоровье. А теперь взгляните на это. — Она прикрепила к доске большой снимок.