– Он на восемнадцатом ударе. Ты мог бы подождать.
– Зато я привез мистера Болитара.
– Кого?
Майрон шагнул вперед и улыбнулся:
– Я Майрон Болитар.
Линда прищурилась и опять посмотрела на отца:
– Кто он такой, черт возьми?
– Человек, о котором говорила Сэсси, – объяснил Бакуэлл.
– Кто это – Сэсси? – поинтересовался Майрон.
– Мать Уина.
– Ах да, – пробормотал Майрон. – Конечно.
– Я не хочу его здесь видеть, – отчеканила миссис Колдрен. – Пусть он убирается.
– Линда, послушай меня. Нам нужна помощь.
– Только не от него.
– Они с Уином хорошо разбираются в подобных ситуациях.
– Уин! – фыркнула спортсменка. – Он просто психопат.
– Ага, – вмешался Майрон. – Так вы его хорошо знаете?
Наконец Линда обратила на него внимание. Ее темно-карие глаза впились в его лицо.
– Я не разговаривала с Уином с тех пор, как ему исполнилось восемь, – объявила она. – Но не надо совать руки в огонь, чтобы понять, как там горячо.
– Отличная метафора, – одобрил Майрон.
Она покачала головой и обратилась к отцу:
– Я же просила – никакой полиции. Мы сделаем так, как они скажут.
– Но он не из полиции, – возразил Бакуэлл.
– Ты обещал, что будешь молчать.
– Я говорил лишь со своей сестрой, – запротестовал отец. – Она никому не разболтает.
Майрон почувствовал, как внутри у него что-то напряглось.
– Подождите! – воскликнул он. – Ваша сестра – мать Уина?
– Да, – ответил Бакуэлл.
– Значит, вы – дядя Уина. – Он повернулся к Линде: – А вы – его двоюродная сестра.
Линда Колдрен взглянула на него так, будто он нагадил на пол.
– При подобной сообразительности, – заметила она, – нам просто повезло, что вы на нашей стороне.
Боже, какие все умники!
– Если вам еще что-нибудь непонятно, мистер Болитар, я могу взять большой альбомный лист и набросать генеалогию нашей семьи.
– Надеюсь, картинка получится красивой? – усмехнулся Майрон. – Я люблю яркие цвета.
Спортсменка скорчила гримасу и отвернулась. На экране телевизора Джек Колдрен приготовился к удару с двенадцати футов. Линда замерла, ожидая результата. Все прошло нормально: мяч описал дугу и упал точно в лунку. Зрители сдержанно зааплодировали. Джек достал мяч двумя пальцами и натянул на брови козырек. В кадре появилось огромное табло от «Ай-би-эм». Джек Колдрен вел уже на девять ударов.
Линда покачала головой:
– Вот бедняга!
Майрон оцепенел. Баки тоже.
– Мы ждали этого момента двадцать три года, – добавила она. – И вот дождались.
Болитар покосился на Баки. Линда продолжала смотреть телевизор, пока ее муж не исчез в здании клуба. Потом она перевела дыхание и обратилась к Майрону:
– Дело в том, мистер Болитар, что Джек никогда не выигрывал профессиональных турниров. В последний раз он был близок к этому двадцать три года назад, когда ему стукнуло девятнадцать. Тогда чемпионат США тоже проходил в «Мэрионе». Наверняка вы помните заголовки в газетах.
Да, что-то такое он припоминал. К тому же сегодняшние газеты освежили его память.
– Он утратил лидерство?
Линда хмыкнула:
– Можно и так сказать. С тех пор в его карьере не возникало ни одного яркого момента. Я помню годы, когда он вообще не участвовал в соревнованиях.
– Он потратил уйму времени, чтобы отыграться, – заметил Майрон. – Здесь, на чемпионате США.
Гольфистка бросила на него странный взгляд и скрестила руки на груди.
– Ваше имя мне знакомо, – проговорила она. – Вы играли в баскетбол?
– Верно.
– В молодежной сборной? Университет Южной Каролины?
– Нет, в университете Дюка, – поправил он.
– Да, теперь вспомнила. Вы сломали колено после драфта. [2]
Майрон кивнул.
– И на этом ваша карьера закончилась?
– Да.
– Видимо, вам пришлось несладко.
Болитар промолчал. Линда махнула рукой:
– Все равно это нельзя сравнивать с тем, что случилось с Джеком.
– Почему?
– У вас была травма. Да, плохо, но по крайней мере вы не виноваты. На том турнире Джек вел на шесть ударов, когда до конца игры оставалось шесть лунок. Вы понимаете, что это значит? Это все равно что выигрывать десять очков за минуту до свистка в финале «НБА». Или прозевать слэм-данк [3] на последних секундах матча и проиграть чемпионат. Позднее Джек уже никогда не был прежним. Он так и не сумел восстановиться. Все следующее годы он только ждал реванша.
Линда повернулась к телевизору. На экране появилось табло. Джек по-прежнему был на девять ударов впереди.
– Если он проиграет сейчас…
Она не закончила фразу. В комнате повисло молчание. Линда глядела в телевизор. Баки крутил головой, и в его глазах блестели слезы.
– Что случилось, Линда? – спросил Майрон.
– Наш сын, – прошептала она. – Кто-то похитил нашего ребенка.
– Я не должна вам это говорить, – добавила Линда Колдрен. – Он заявил, что убьет его.
– Кто?
Женщина тяжело перевела дух, будто стояла на краю огромной вышки. Майрон молча ждал. Наконец она взяла себя в руки.
– Мне позвонили сегодня утром, – объяснила она. Ее огромные глаза цвета индиго метались по комнате, ни на чем не останавливаясь. – Какой-то мужчина сказал, что у него мой сын. Пригрозил, что убьет его, если мы позвоним в полицию.
– Он добавил что-нибудь?
– Да. Что перезвонит потом и сообщит инструкции.
– Это все?
Линда кивнула.
– Когда это случилось?
– В девять или в половине десятого.
Майрон шагнул к телевизору и взял одну из фотографий.
– Это ваш сын? Недавний снимок?
– Да.
– Сколько ему сейчас?
– Шестнадцать. Его зовут Чэд.
Майрон стал разглядывать карточку. Улыбающийся паренек на фото был таким же круглолицым, как отец. Он стоял в бейсболке, лихо сдвинутой набок, как положено подростку, и щурился от яркого света. На правом плече, точно ружье у часового, гордо красовалась клюшка для гольфа. Майрон долго всматривался в лицо Чэда, словно надеясь, что его осенит какая-нибудь идея. Надежда не оправдалась.