Парень кивнул. Он все еще держал дистанцию.
– Попробуем это обсудить.
– Давай.
– Мне нужно выполнять свою работу, Майрон. Ты понимаешь?
– Конечно.
– А ты делаешь свою.
– Точно.
Незнакомец снял черные очки и положил их в карман рубашки.
– Знаю, это будет нелегко. Ты тоже это знаешь. Если дойдет до дела, неизвестно, кто из нас победит.
– Я, – заверил Майрон. – Добро всегда побеждает зло.
Мужчина улыбнулся:
– Только не в этом квартале.
– Веский аргумент.
– Кроме того, я не уверен, что нам вообще следует выяснять отношения. Мне кажется, мы оба уже вышли из того возраста, когда изображаешь мачо и хочешь всем что-то доказать.
Майрон кивнул:
– Это называется зрелостью.
– Да.
– Такое впечатление, – добавил Болитар, – что переговоры зашли в тупик.
– Похоже на то, – согласился чернокожий. – Разумеется, я всегда могу достать пистолет и застрелить тебя.
Майрон покачал головой:
– Не в данной ситуации. Возникнет много осложнений.
– И все-таки. Вижу, ты на это не напрашиваешься, но мне надо выполнить свою задачу. Так что как получится.
– Ты профи, – произнес Майрон. – Будешь чувствовать себя неудовлетворенным, если не попробуешь все варианты. Я бы себе точно этого не простил.
– Рад, что ты понимаешь.
– Кстати, – заметил Болитар, – тебе не кажется, что ты слишком большой профессионал, чтобы заниматься такими пустяками?
– Пожалуй.
Парень шагнул ближе. Майрон почувствовал, как его мышцы напряглись; по спине пробежал неприятный холодок.
– Ты похож на человека, который умеет держать язык за зубами, – произнес чернокожий.
Майрон не ответил. Молчание – знак согласия.
– Тебе интересует мальчишка на фото, тот, что в штанах как у клоуна? Он был здесь.
– Когда?
– Больше ни слова. Я и так проявил щедрость. Ты желал знать, был ли тут тот паренек. Ответ – да.
– Весьма признателен.
– Я просто пытаюсь упростить задачу. Мы оба знаем, что Липвиц – идиот. Делает вид, будто его дыра – роскошный отель. Но люди, приходящие сюда, не намерены светиться. Им приятно чувствовать себя невидимками. Они бы предпочли сами себя не видеть, если ты понимаешь, о чем я.
Майрон кивнул.
– Поэтому я делаю тебе подарок. Этот парень был тут.
– Он и сейчас здесь?
– Ты на меня давишь, Майрон.
– Просто ответь, да или нет.
– Нет. Он провел тут одну ночь. – Он развел руками. – Ну как? Я с тобой честен?
– Более чем.
Незнакомец кивнул:
– Теперь твоя очередь.
– Думаю, бесполезно спрашивать, на кого ты работаешь?
Чернокожий скорчил физиономию:
– Было приятно познакомиться, Майрон.
– И мне.
Они пожали друг другу руки. Майрон сел в машину и уехал.
Он был почти возле «Мэриона», когда зазвонил мобильник. Болитар взял трубку.
– Это, типа, Майрон?
Девчонка из молла.
– Да, привет. Только я не «типа», а Майрон собственной персоной.
– А?
– Не важно. В чем дело?
– Тот вонючка, ну, типа, которого ты искал вчера вечером.
– Да, и что?
– Ну, он опять тут.
– Где, в молле?
– В фуд-курте. На линии с «Макдоналдсом».
Майрон развернул автомобиль и нажал на газ.
Наци-Красти был еще там.
Он сидел один за угловым столиком и жевал гамбургер с таким видом, словно эта пища оскорбляла его до глубины души. Девушка права. Слово «вонючка» подходило ему как нельзя лучше, хотя Майрон плохо представлял его точное значение. Выглядел он так, словно пытался изобразить небритого крутого парня, но немного не дотянул и теперь больше смахивал на неряшливого недоросля хасида. Панк был в черной бейсболке с черепом и костями. Рукава белой футболки он закатал до плеч, обнажив бледные тощие руки, на одной из которых красовалась татуировка в виде свастики. Майрон покачал головой. Свастика. Паренек уже взрослый, а ведет себя глупо.
Наци-Красти злобно прожевал еще кусок, с яростью глядя на гамбургер. «Магазинные девушки» были тут же и кивали на парня Майрону, будто тот мог ошибиться и принять за него кого-нибудь другого. Майрон прижал палец к губам. Они послушались и завели преувеличенно оживленную беседу, бросая на него выразительные взгляды. Он отвернулся.
Панк покончил с гамбургером и встал. Подружки описали его правильно – «тощак». Парень без задницы. То ли ему нравится стиль «джинсы на вырост», то ли у него и впрямь проблемы с ягодицами, но при каждом шаге он останавливался и подтягивал штаны.
Майрон вышел за ним на ослепительное солнце. Жарко. Чертовски жарко. Он почти с сожалением вспомнил о работавшем в молле кондиционере. Панк лениво потащился на стоянку. К машине, конечно. Майрон свернул направо, чтобы не вызвать подозрений. Он сел в свой «форд-таурус» (читай – старый драндулет) и завел мотор.
Медленно проехав по стоянке, он увидел панка, направлявшегося к последнему ряду машин. Там стояло всего два автомобиля. Один – серебристый «кадиллак-севилья». Второй – большой пикап с толстыми колесами, флагом конфедератов и надписью «Скверный парень» на капоте. Использовав свой многолетний детективный опыт, Майрон предположил, что панк сядет во вторую машину. Так и есть. Паренек приблизился к пикапу и забрался внутрь. С ума сойти. Его дедуктивные способности граничат с ясновидением. Может, пора заняться психической помощью по телефону, как Джеки Сталлоне?
Следить за пикапом было парой пустяков. На улице он бросался в глаза, как костюм для гольфа в монастырской трапезной, да и ход у него был тяжеловат. Они ехали примерно полчаса. Майрон понятия не имел, куда они направляются, но вскоре заметил впереди стадион Ветеранов. Он и Уин были там несколько раз на матчах «Орлов». Уин всегда выбирал места напротив пятидесятиярдовой линии, в нижнем ярусе. Стадион старый, и дорогие ложи наверху располагались очень высоко; Уину это не нравилось. Поэтому он предпочитал сидеть «вместе с народом». Редкий случай.
За три квартала до стадиона панк свернул на боковое шоссе. Он резко остановил автомобиль и бросился бежать. Майрон уже размышлял о том, не позвать ли на помощь Уина, но это было бесполезно. Уин сейчас в «Мэрионе». Телефон выключен. Майрон вспомнил вчерашнюю ночь и обвинения, которые предъявила ему Эсперанса. Видимо, она права. Наверное, он виноват в том, что делал Уин, хотя бы отчасти. Но главное в другом.