Когда собрание закончилось, никто не знал, что дальше делать. Мы продолжали сидеть, испытывая неловкость, пока Террел снова не взял трубу и не заиграл. Люди стали вставать, они плакали и обнимали меня. Не знаю, сколько это продолжалось. Я был благодарен им за сочувствие, но все это лишь усиливало мое горе. Боль от потери была слишком свежа в моей душе.
Я поискал взглядом Таню, но она уже ушла.
Кто-то объявил, что в кафетерии накрыты столы. Публика медленно потянулась в ту сторону. Я заметил мать Шейлы – она стояла в углу, сжимая обеими руками сумочку. У нее был совершенно изможденный вид. Как будто ее жизненная сила вытекала наружу через открытую и незаживающую рану. Я двинулся к ней.
– Вы Уилл?
– Да.
– Я Эдна Роджерс.
Мы не обнялись и не поцеловались. Даже не обменялись рукопожатием.
– Где мы можем поговорить? – спросила она.
Я повел ее по коридору в сторону лестницы. Крест понял, что мы бы хотели остаться одни, и направил поток публики в обход. Мы прошли мимо нового медицинского комплекса с кабинетами психиатра и нарколога. Многие из наших подопечных только что родили или ждали ребенка, у других – серьезные психические проблемы. И конечно же, большинство из них хорошо знакомы с наркотиками. «Дом Завета» старается помочь всем.
Мы вошли в одну из пустых спален. Я закрыл дверь. Миссис Роджерс отвернулась.
– Замечательный был вечер, – сказала она.
Я кивнул.
– Какой Шейла стала… – Она задумчиво покачала головой. – Я и понятия не имела. Как жаль, что сама не успела увидеть. Но почему она не позвонила мне?
Я молчал, не зная, что ответить.
– Шейла ни разу не дала мне повода для гордости, пока была жива. – Эдна Роджерс с трудом вытянула из сумочки носовой платок. Казалось, кто-то силой удерживал его внутри. Она резким движением вытерла нос и засунула платок обратно. – Я знаю, что это звучит нехорошо. Она была прелестным ребенком и хорошо училась в начальной школе. Но в какой-то момент… – миссис Роджерс отвела взгляд и пожала плечами, – она вдруг изменилась. Стала угрюмой, вечно недовольной, постоянно жаловалась. Начала красть деньги из моего кошелька. То и дело убегала из дому. У нее совсем не было друзей, с парнями ей было скучно. Она ненавидела школу и вообще жизнь в Мейсоне и вот однажды после школы сбежала и не вернулась…
Она смотрела на меня, словно ожидала ответа.
– И вы больше ее не видели?
– Никогда.
– Не понимаю, – сказал я. – Что же все-таки случилось?
– Вы имеете в виду – что заставило ее убежать?
– Да.
– Вы полагаете, произошло нечто серьезное, так? – Ее голос зазвучал громче. – Например, к ней приставал отец или я ее избила… В общем, случилось что-то, объясняющее все. Четко и ясно – причина и следствие. Но дело как раз в том, что ничего подобного не было. Разумеется, мы с отцом не ангелы, я этого и не утверждаю. Но и вины на нас никакой нет!
– Я не имел в виду…
– Я знаю, что вы имели в виду.
Ее глаза метали молнии. Она сжала губы и вызывающе посмотрела на меня. Я решил сменить тему.
– Шейла звонила вам?
– Да.
– Как часто?
– Последний раз – три года назад…
Она сделала паузу, ожидая дальнейших вопросов.
– Откуда она звонила?
– Она не сказала.
– И о чем вы разговаривали?
На этот раз Эдна Роджерс долго думала, прежде чем ответить. Она принялась ходить по комнате и разглядывать кровати и тумбочки. Взбила подушку и поправила угол покрывала…
– Шейла звонила домой каждые полгода или около того. Обычно она была или пьяная, или обколовшаяся. Сильно возбуждалась, плакала, и я с ней тоже… Говорила мне ужасные вещи…
– Что именно?
Она покачала головой.
– Там, внизу… мужчина с татуировкой на лбу рассказывал, как вы встретились и полюбили друг друга. Это правда?
– Да.
Эдна Роджерс выпрямилась и посмотрела на меня. Ее губы скривились во что-то напоминавшее улыбку.
– Так что, – сказала она, и я уловил нечто странное в ее голосе, – Шейла спала со своим боссом?
Улыбка еще сильнее исказила ее лицо. Казалось, это был уже другой человек.
– Она работала у нас добровольно, – возразил я.
– Ага. И что именно она добровольно делала для вас, Уилл?
У меня по спине побежали мурашки.
– Все еще хотите судить меня? – продолжала она.
– Я думаю, вам лучше уйти.
– Не нравится правда? Вы думаете, я какой-то монстр и без всякой причины отказалась от ребенка…
– Не мне об этом судить.
– Шейла была отвратительной дочерью! Она лгала, воровала…
– Похоже, я начинаю понимать, – перебил я.
– Понимать что?
– Почему она убежала.
Эдна Роджерс растерянно моргнула и тут же гневно воскликнула:
– Вы не знали ее! И до сих пор не знаете…
– Разве вы ничего не слышали там, в зале?
– Я слышала. – Она немного смягчилась. – Но я никогда не знала этой Шейлы. Она не дала мне возможности. А Шейла, которую я знала…
– При всем уважении у меня больше нет желания выслушивать ваши оскорбления в ее адрес.
Эдна Роджерс замолчала. Она села на краешек кровати и закрыла глаза. В комнате стало совсем тихо.
– Я не для этого приехала сюда.
– А зачем вы приехали?
– Во-первых, я хотела услышать что-то хорошее…
– Вы услышали.
Она кивнула:
– Верно.
– Что же еще?
Эдна Роджерс встала и шагнула ко мне. Я с трудом подавил желание отступить назад. Она посмотрела мне прямо в глаза:
– Я здесь из-за Карли.
Я молча ждал. Продолжения не было.
– Вы упоминали это имя по телефону…
– Да.
– Я не знал никакой Карли тогда и не знаю сейчас.
Она улыбнулась все той же кривой, жестокой улыбкой.
– Вы ведь не стали бы мне лгать, правда, Уилл?
Я вздрогнул.
– Нет.
– Шейла ни разу не упоминала имени Карли?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да. Кто это?
– Карли – дочь Шейлы.
Я остолбенел. Эдна Роджерс заметила это и явно получила удовольствие.