Майрон закрыл глаза. Он чувствовал, что вот-вот не выдержит, но взял себя в руки и покачал головой:
— Вы ошибаетесь.
— Возможно, — произнесла Лорен.
— Я знаю ее с самого рождения.
— Мне это известно, Майрон. Она такая юная и чудесная девочка, верно? А юные и чудесные девочки не могут быть убийцам и, так ведь?
Он подумал об Эйми Биль, о том, как она смеялась у него в подвале, как кувыркалась на детской площадке, когда ей было три года. Он вспомнил, как она задувала свечи на торте в свой день рождения, как играла в школьном спектакле в восьмом классе, и почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Вы ошибаетесь! — снова повторил он.
Он ждал на улице напротив их дома.
Эрик с сосредоточенным и напряженным лицом вышел первым, за ним показались Клэр и Эйми. Майрон стоял и смотрел — Эйми заметила его первой. Она улыбнулась и махнула ему рукой. Эта улыбка показалась Майрону точно такой же, какую он видел на ее лице в трехлетнем возрасте на детской площадке или несколько недель назад в подвале у себя дома.
Ничего не изменилось.
Только теперь от ее улыбки у него по коже пробежали мурашки.
Он посмотрел на Эрика, а потом на Клэр. Их глаза были жесткими и готовыми ко всему, но помимо усталости и смирения в них проглядывалось что-то первобытно-инстинктивное. Эрик и Клэр шли с дочерью, но не касались ее. Майрону это бросилось в глаза. Они не дотрагивались до своей дочери!
— Привет, Майрон! — закричала Эйми.
— Привет.
Эйми бросилась к нему через улицу. Ее родители не шевельнулись, Майрон тоже. Эйми налетела на него и с разбегу обхватила руками, едва не сбив с ног. Майрон постарался освободиться, но ему это не удалось. Эйми обняла его еще сильнее.
— Спасибо! — прошептала она ему на ухо.
Он ничего не ответил. Ее объятия ничуть не изменились — такие же теплые и сильные. Совсем как раньше.
И все же он хотел от них освободиться.
Сердце у Майрона ныло от боли. Господи, он так хотел, чтобы она поскорее его отпустила, чтобы девушка, которую он так любил, поскорее оставила его в покое. Он взял ее за плечи и осторожно отстранился.
Клэр была уже рядом.
— Мы торопимся, — сказала она Майрону. — Скоро встретимся.
Он кивнул. Женщины направились к машине, где их ждал Эрик. Клэр шла около дочери, но по-прежнему не касалась ее. Эйми забралась на заднее сиденье. Эрик и Клэр переглянулись и, ни слова не говоря, тоже сели: Эрик — за руль, Клэр — рядом с ним впереди. В этом не было ничего удивительного, но Майрону показалось, что они сторонились Эйми, будто сомневались — или подозревали, — что теперь с ними живет совсем не их дочь, а какой-то другой человек. Клэр посмотрела на Майрона.
«Они знают!» — решил Майрон.
Он проводил взглядом отъехавшую машину и, когда та скрылась из виду, вдруг понял, что не выполнил своего обещания.
Он не вернул домой их малышку.
Их малышки больше не было.
Четыре дня спустя
Джессика Калвер сочеталась браком со Стоуном Норманом, и торжество прошло в манхэттенском ресторане «Таверна на лужайке».
Майрон прочитал об этом, когда находился в офисе. Кроме него там были Эсперанса и Уин. Уин отрабатывал технику свинга в гольфе, стоя перед огромным зеркалом. Он уделял гольфу много времени. Эсперанса внимательно наблюдала за Майроном.
— Ты в порядке? — поинтересовалась она.
— Да.
— Ты понимаешь, что ее решение выйти замуж — самая приятная новость в твоей жизни?
— Понимаю. — Майрон отложил газету. — И еще я пришел к выводу, которым хочу поделиться с вами.
Уин остановил движение клюшки на полпути.
— Моя рука еще недостаточно прямая.
Эсперанса махнула ему рукой, призывая помолчать.
— Какому?
— Я всегда старался бороться с тем, что, как я теперь понял, является моей внутренней потребностью, — заявил Майрон. — Вы о ней знаете — играть в героя. Вы всегда предостерегали меня от этого, и я вас слушал. Но я пришел к выводу, что по-другому просто не могу. У меня наверняка будут поражения, но побед точно будет больше. И я не собираюсь от этого убегать. Я не хочу превратиться в циника. Я хочу помогать людям. И решил, что буду этим заниматься.
Уин повернулся к Майрону.
— Ты закончил?
— Да.
— Мы должны рукоплескать? — поинтересовался Уин у Эсперансы.
— Думаю, да.
Эсперанса встала и громко захлопала. Уин аккуратно положил клюшку для гольфа и вежливо поаплодировал.
Майрон поклонился и сказал:
— Позвольте выразить вам сердечную признательность. Вы замечательная аудитория, и не забудьте отблагодарить официантов, когда будете уходить. И обязательно попробуйте телятину.
В дверь просунулась голова Верзилы Синди. Сегодня она явно переборщила с красным и была похожа на сигнал светофора.
— Вторая линия, мистер Болитар, — сказала Синди, моргая подчеркнуто сильно. Ее глаза напоминали двух скорпионов, сцепившихся хвостами. — Это ваша новая сладкая пассия, — добавила она.
Майрон взял трубку.
— Алло?
— Во сколько ты придешь? — спросила Эли Уайлдер.
— Должен быть около семи.
— Как насчет пиццы и фильма вместе с детьми?
Майрон улыбнулся:
— Звучит заманчиво.
Он повесил трубку, все еще продолжая улыбаться. Эсперанса и Уин обменялись взглядами.
— Что? — спросил Майрон.
— Все влюбленные такие смешные! — ответила Эсперанса.
— Мне пора, — заметил Майрон, посмотрев на часы.
— Счастливо! — отозвалась Эсперанса.
Майрон повернулся к Уину.
— Не хочешь составить мне компанию?
— Нет, мой друг. Это дело — только твое.
Майрон поднялся, чмокнул Эсперансу в щеку и дружески приобнял Уина. Тот удивился этому жесту, но промолчал.
Майрон ехал в Нью-Джерси. День был чудесный. Солнце светило так, будто его только что создали. Майрон пощелкал переключателем по разным станциям — кругом крутили его любимые песни.
Просто такой удачный выдался день.
Он не стал заезжать на могилу Бренды, решив, что она поймет и не обидится. Судят не по словам, а по делам, и все такое.
Майрон припарковался у медицинского центра Святого Варнавы и направился в палату Джоан Рочестер. Она сидела на кровати, готовясь к выписке.