Черт, он возвращается. Поднимается по лестнице.
Грейс замерла в неудачной позе — обмотанные скотчем запястья под серединой бедер.
Быстрее! Черт бы все побрал. Либо — либо. Поднимай руки на спину — или опускай до коленей.
Грейс решила продолжать и рывками дергала руки вниз.
Сейчас все закончится.
Шаги были медленными и казались более тяжелыми, словно он что-то тащил.
Грейс толкала руки, но они застряли на месте. Грейс согнулась сильнее. От боли к горлу подступила дурнота. Грейс закрыла глаза и принялась раскачиваться. Она изо всех сил тянула назад лопатки, готовая вывихнуть плечи, если это поможет делу.
Шаги стихли. Дверь закрылась. Он здесь.
И в этот момент Грейс торопливо продела ноги через связанные скотчем запястья. Все, теперь руки спереди.
Но было слишком поздно. Палач вернулся. Он стоял в комнате меньше чем в пяти футах от нее и видел, что она сделала. Но Грейс, не замечая этого, приоткрыв рот, уставилась на его ношу.
Палач разжал руки, и на пол упал Джек.
— Джек! Джек!
Его глаза были закрыты, спутанные волосы свесились на лоб. Протянув связанные руки, Грейс взяла его лицо ладонями. Кожа Джека оказалась холодной и влажной, губы сухие, потрескавшиеся. Ноги были обмотаны скотчем, на правой руке болтались наручники. Левое запястье было в подсохших царапинах. Судя по отметинам, «браслеты» Джек носил уже довольно долго.
Грейс снова позвала мужа. Ответа не было. Она почти прижалась ухом к его губам. Джек дышал. Часто, неглубоко, но все же дышал. Она придвинулась ближе и положила его голову себе на бедро. Ребра ужасно болели, но теперь это стало не важно. Джек лежал на спине, затылком на ее ноге повыше колена. Мыслями Грейс унеслась в виноградники Сент-Эмильена, когда они были вместе уже месяца три, влюбленные друг в друга по уши, застрявшие на стадии пресловутого спринта-через-весь-парк и бешеного сердцебиения при виде другого. У Грейс с собой был паштет, сыр и, конечно, вино. День выдался солнечный, с таким голубым небом, при виде которого хочется поверить в ангелов. Они лежали на красном клетчатом пледе, и Джек пристроил голову к ней на колени, а она гладила его по волосам, больше глядя на Джека, чем на чудесный пейзаж вокруг, кончиками пальцев скользя по его лицу.
Грейс мягко позвала, стараясь не выдать отчаяния:
— Джек!
Его веки затрепетали, глаза приоткрылись, зрачки, вначале огромные, сузились от света, и через несколько мгновений он увидел ее. На миг обметанные губы приоткрылись в улыбке. Грейс подумала, уж не вспомнил ли и Джек пикник в Сент-Эмильоне. Стараясь не разрыдаться, Грейс улыбнулась в ответ. Но через секунду безмятежность сменилась осознанием реальности: глаза Джека расширились от ужаса, улыбка исчезла, лицо исказила болезненная гримаса.
— О Господи…
— Все в порядке, — сказала она, хотя в данных обстоятельствах такое заявление было просто верхом идиотизма.
Джек едва сдерживал слезы.
— Прости меня, Грейс.
— Ш-ш-ш, все нормально.
Глаза Джека заметались, как огни световой сигнализации, и остановились на похитителе.
— Она ничего не знает, — сказал он. — Отпусти ее.
Кореец шагнул к нему и присел на корточки.
— Если ты еще раз раскроешь рот, — бросил он Джеку, — я сделаю ей больно. Не тебе. А ей. Очень больно. Ты понял?
Джек закрыл глаза и кивнул.
Похититель поднялся на ноги, пинком сбросил голову Джека с колена Грейс, схватил ее за волосы и заставил встать. Другой рукой он крепко взял Джека сзади за шею.
— Поехали, прокатимся.
Перлмуттер и Дункан свернули с Гарден-стейт на Двести восемьдесят седьмое шоссе, соединяющее два штата. До Эйрмонта оставалось не больше пяти миль, когда из радиопередатчика послышалось:
— Они здесь были — «сааб» Лоусон стоит на дорожке, но уже уехали.
— Что с Беатрис Смит?
— Хозяйки нигде не видно. Мы только что прибыли, пока осматриваем дом.
— Ву понял, что Чарлин Суэйн наверняка сообщит о нем в полицию, — сказал Перлмуттер, — и догадался избавиться от «сааба». У Беатрис Смит есть машина?
— Пока не выяснили.
— У гаража или в гараже смотрели?
— Подождите, — послышалось в передатчике. Перлмуттер ждал. Дункан напряженно смотрел на него. Через десять секунд передатчик ожил: — Других машин нет.
— Значит, они забрали машину Беатрис Смит. Выясните марку и номер и немедленно дайте ориентировку.
— Понял. Подождите… Секунду, капитан! — Полицейский снова отключился.
Скотт Дункан счел возможным вставить слово:
— Ваш компьютерный эксперт… она считает Ву серийным убийцей?
— Она не исключает такой возможности.
— Но вы в это не верите?
Перлмуттер покачал головой:
— Он профессионал и жертв выбирает не ради острых ощущений. Сайкс жил один. Беатрис Смит — вдова. Ву ищет надежные норы, где залечь и откуда действовать. Он находит эти места через Интернет.
— Значит, он только наемный пистолет?
— Вроде того.
— Есть соображения, кто его заказчик?
Увидев указатель на Эйрмонт, Перлмуттер повернул руль. Ехать оставалось не больше мили.
— Я надеялся, что вы мне скажете. Или ваш клиент.
В передатчике затрещало:
— Капитан! Вы слушаете?
— Да.
— На миссис Беатрис Смит зарегистрирована одна машина, бронзово-коричневый «лендровер» номер 472-JXY.
— Сообщите в ориентировке. Они не могли уехать далеко.
Коричневый «лендровер» петлял по узким дорогам, избегая больших шоссе. Грейс не знала, куда они едут. Джек лежал на полу у заднего сиденья, кажется, без сознания. Его ноги были замотаны скотчем, руки скованы за спиной наручниками. Грейс сидела, уронив связанные запястья на колени — похититель не видел смысла вновь скручивать ей руки за спину.
Лежащий позади Джек протяжно, как раненое животное, застонал. Грейс смотрела на бесстрастное лицо азиата, державшего руль одной рукой с видом папаши, везущего семейство на воскресную прогулку. Каждый вдох, отзываясь в сломанных ребрах, не давал Грейс забыть жуткий допрос. Оно… Колено разрывалось от боли, словно раздробленное шрапнелью.
— Что вы с ним сделали? — спросила Грейс и напряглась в ожидании удара. Ей было почти все равно — она перешла границу страха и в какой-то мере боли, но похититель не ударил ее и даже ответил: