– Вы, наверное, страшно удивились, узнав, что я все-таки выжил.
– Если честно, испытал шок. Как тебе удалось вылезти?
– Неважно.
Хойт откинулся назад; похоже, он был в полном изнеможении.
– Наверное, – согласился он.
Выражение его лица вновь изменилось, и я удивился, когда тесть спросил:
– Что еще ты хочешь выяснить?
– Вы не отрицаете того, что я сказал?
– Нет.
– И вы знали Мелвина Бартолу?
– Знал.
– Бартола проговорился вам о готовящемся похищении. Не понимаю только почему. Возможно, у него сохранились остатки совести и он не хотел, чтобы Элизабет погибла.
– У Бартолы – совесть?! – Хойт фыркнул. – Помилуй, Дэвид! Бартола был подонком, наемным убийцей. Он пришел ко мне, потому что хотел сыграть в двойную игру. Стряхнуть денежки и с меня, и со Скоупа. Я пообещал ему двойную плату и содействие в побеге за границу, если он поможет мне сфальсифицировать смерть дочери.
Я кивнул и продолжил:
– Итак, Бартола и Вулф сообщили людям Скоупа, что после операции собираются залечь на дно. Я-то все недоумевал, почему их исчезновение не вызвало никакой суматохи. Теперь ясно. Все думали, что они куда-то смылись.
– Точно.
– Так что же случилось на самом деле? Вы их перехитрили?
– А ты думаешь, я поверю на слово типам вроде Бартолы и Вулфа? Они непременно нарисовались бы снова, независимо от того, сколько б я им заплатил, чтобы потребовать еще. Потом им надоело бы жить за границей, они бы вернулись сюда и трепались о похищении в каждом баре. Я эту породу знаю, не один год с такими возился. Нет, рисковать было нельзя.
– И вы их убили.
– Ага, – без тени сожаления подтвердил Хойт.
Теперь я знал все. Кроме того, как нам выкрутиться сейчас.
– Люди Скоупа схватили маленького мальчика. И обещают освободить его, если сумеют заполучить меня. Позвоните им и скажите, что организуете сделку.
– Мне не поверят.
– Вы долгое время работали с ними, – возразил я. – Придумайте что-нибудь.
Хойт задумался, молча уставившись на развешанные по стене инструменты. Я мог только гадать, что он там видит. И тут он медленно поднял пистолет, навел мне в лицо и не спеша произнес:
– Придумал.
Я даже не моргнул.
– Откройте дверь гаража, Хойт.
Тесть не двигался.
Я дотянулся до пульта и нажал на кнопку. Дверь заверещала, поднимаясь. Хойт, не мигая, смотрел в проем. Там стояла Элизабет, молча глядя в глаза отцу.
Тот вздрогнул.
– Хойт? – окликнул я.
Он дернулся ко мне. Свободной рукой сгреб за волосы и ткнул пистолетом в глаз.
– Прикажи ей отойти!
Я молчал и не двигался.
– Быстро, или я стреляю!
– На глазах у дочери?
Он наклонился совсем близко.
– Делай, сволочь, что я говорю!
Я удивленно взглянул на тестя. Странно, последняя фраза походила скорее на мольбу, чем на приказ. Хойт включил зажигание. Я махнул жене, чтобы она освободила выезд. Элизабет поколебалась, но в конце концов шагнула в сторону. Хойт надавил на газ, и мы со свистом проскочили мимо нее. Я обернулся и успел увидеть в заднее стекло, как исчезает тонкая фигурка. Скоро она совсем пропала из виду.
Опять.
Я уселся поудобнее, гадая, увижу ли еще когда-нибудь свою чудесным образом воскресшую жену. Конечно, перед ней я изображал уверенность, хотя и понимал, что шансы мои невелики. Впрочем, именно пример Элизабет научил меня бороться. Я объяснил ей, что теперь моя очередь защитить тех, кто в этом нуждается. Она не обрадовалась, но поняла.
Уже несколько дней я знал, что Элизабет жива. Мог ли я отдать за это жизнь? С радостью. Наконец-то я четко понимал, что происходит, и удивительно – именно сейчас, когда человек, предавший моего отца, вез меня навстречу смерти, я ощутил странное умиротворение. Исчезло чувство вины, угнетавшее меня долгие годы. Теперь я был уверен, что поведу себя достойно, даже если придется пожертвовать собой, и гадал, мог бы я избрать иной выход, или всей этой истории было предназначено кончиться именно так.
Я повернулся к Паркеру и сказал:
– Элизабет не убивала Брэндона Скоупа…
– Знаю, – перебил он и добавил нечто, потрясшее меня до глубины души: – Его убил я.
Я похолодел.
– Брэндон избил Элизабет, – быстро заговорил Хойт, – и хотел уничтожить ее. Я выстрелил в него, когда он ворвался к вам в дом. Потом, как уже говорил, повесил все на Гонсалеса. Элизабет знала, как было дело, и не смогла упечь за решетку невиновного. Вот она и придумала парню алиби. Об этом проведали люди Скоупа и что-то заподозрили. Предположили, что убийца – именно Элизабет… – Он осекся, вглядываясь в дорогу, а потом с трудом договорил: – А я позволил им так думать.
Я протянул ему телефон:
– Звоните.
Он набрал номер и заговорил с человеком по имени Ларри Гэндл. Я встречал этого Гэндла несколько раз. Наши отцы учились вместе в школе.
– Бек у меня, – доложил Хойт. – Я отдам его вам у конюшен при условии, что вы освободите ребенка.
Трубка затарахтела голосом Гэндла, что именно – я не смог разобрать.
– Я подъеду туда, как только узнаю, что мальчик на свободе, – ответил Хойт. – И передай Гриффину – у меня есть то, что ему нужно. Мы можем решить давнюю проблему, не задевая ни меня, ни моей семьи.
Гэндл сказал еще что-то и отсоединился. Паркер вернул телефон.
– А я – часть вашей семьи, Хойт?
Он снова наставил на меня пистолет.
– Медленно вытащи свой «глок», Дэвид. На два пальца.
Пришлось послушаться. Он приоткрыл окно.
– Выброси.
Я заколебался. Хойт ткнул стволом мне в глаз. Я кинул оружие в щель и даже не услышал, как оно упало.
Дальше мы ехали молча, ожидая очередного звонка. Наконец запищал телефон. Я нажал кнопку и услышал голос Тириза:
– С ним все в порядке.
Я отключился с чувством облегчения.
– Куда вы меня везете?
– Сам знаешь.
– Гриффин Скоуп прикончит нас обоих.
– Нет, – ответил тесть, не отводя от меня пистолета. – Не обоих.
Мы свернули с шоссе на проселок. Фонари остались позади, и скоро дорогу освещали лишь фары нашей машины. Хойт потянулся к заднему сиденью и взял какой-то коричневый конверт.