— У тебя есть что туда добавить? — спросил Майрон.
Гэри побледнел.
— Пообещайте, что будете держать язык за зубами, — выдавил он.
— Ты скажешь правду?
— Да, но только если вы поклянетесь, что будете молчать.
— Ладно. — Майрон кивнул Уину.
Уин отпустил Грейди, и тот принялся баюкать руку, словно плачущего ребенка.
— У нас с Кэти была интрижка, — сказал он.
— Когда?
— Когда она училась в старшем классе. Мы встречались несколько месяцев, потом все кончилось. С тех пор я ее не видел. Клянусь.
— И это все?
Гэри кивнул.
— Я ничего больше не знаю. Фотография Кэти в журнале — не моих рук дело.
— Если ты лжешь…
— Нет, не лгу. Клянусь Всевышним.
— Ладно, — отозвался Майрон. — Можешь идти.
Грейди торопливо покинул туалет, даже не задержавшись у зеркала, чтобы поправить волосы.
— Вот подонок, — сказал Майрон. — Совращает учениц, занимается порнографией по телефону.
— И при этом безвкусно одевается, — ввернул Уин. — Что дальше?
— Закончив расследование, мы обратимся в дирекцию школы и сообщим о внеклассных занятиях Грейди.
— Разве ты не обещал ему держать рот на замке?
Майрон пожал плечами:
— Я солгал.
Словно в полусне, Джессика выслушала Майрона, поблагодарила его, положила трубку и, тяжело переставляя ноги, отправилась на кухню. Ее мать и старший брат Эдвард подняли глаза.
— Как ты себя чувствуешь, милая? — спросила Кэрол.
— Отлично.
— Кто звонил?
— Майрон. Молчание.
— Мы разговаривали о Кэти, — добавила Джессика.
— А что случилось? — спросил Эдвард.
Брат Джессики всегда был Эдвардом. Никаких уменьшительных имен вроде Эда, Эдди или Тедди. Всего год назад окончил колледж, но уже успел организовать фирму «ИКС»
(«Интерактивные компьютерные системы»), которая разрабатывала программное обеспечение для целого ряда преуспевающих компаний. Эдвард всегда, даже на работе, ходил в джинсах и футболках со смешными надписями. У него было широкое лицо с женственными чертами. Ресницы Эдварда сводили девушек с ума. И лишь взлохмаченные волосы да надпись на футболке «Мы, программисты, — народ плечистый» выдавали его принадлежность к сообществу интеллектуалов.
Джессика глубоко вздохнула. Ей надоело миндальничать с домашними и щадить их чувства. Она открыла сумочку и вынула экземпляр «Укуса».
— Этот журнал появился на прилавках несколько дней назад, — сообщила она, швырнув «Укус» на стол обложкой кверху. На лице матери появилось смешанное выражение изумления и отвращения.
Эдвард сохранял самообладание.
— Что это такое, черт возьми? — спросил он.
Джессика открыла журнал на нужной странице.
— Смотрите сами, — просто сказала она, указывая на фотографию Кэти в нижнем ряду.
Чтобы осознать увиденное, матери и брату потребовалось несколько секунд, как будто информация, передаваемая их глазами в мозг, застревала где-то на полпути. Кэрол издала стон и прижала ладони к губам, заглушая крик. Глаза Эдварда превратились в узкие щелочки.
Не дав им опомниться, Джессика добавила:
— Это еще не все.
Мать смотрела на нее пустым застывшим взглядом.
— Специалист-почерковед изучил надпись на конверте. Это рука Кэти.
Эдвард судорожно вздохнул. Кэрол очнулась, откинулась на спинку кресла и перекрестилась. В ее глазах появились слезы.
— Она жива? — с трудом произнесла женщина.
— Не знаю.
— Но надежда не потеряна? — спросил Эдвард.
Джессика кивнула:
— Надежда умирает последней.
В кухне воцарилась растерянная тишина.
— Мне нужны кое-какие сведения, — продолжала Джессика. — Я хочу знать, что случилось с Кэти, почему она так изменилась.
Эдвард вновь прищурил глаза.
— О чем ты?
— В старшем классе у Кэти была любовная связь с учителем английского языка, — объяснила Джессика.
Вновь повисла тишина, только теперь в ней не чувствовалось растерянности.
— Ее учитель — некий Гэри Грейди, парень с причудами, признал, что они встречались.
— Нет, — слабым голосом произнесла мать. Она наклонила голову, и распятие закачалось у нее на шее, словно маятник. — Господи Иисусе… нет… только не моя девочка… — подвывая, заголосила женщина.
Эдвард выскочил из-за стола.
— Хватит, Джесс! — воскликнул он.
— Это еще не все, — повторила Джессика.
Эдвард схватил куртку.
— Я пошел.
— Подожди. Куда ты?
— До свидания.
— Нам нужно поговорить.
— Черта с два.
— Эдвард…
Но он уже выбежал из кухни, с силой захлопнув за собой дверь.
Джессика повернулась к матери. Кэрол захлебывалась рыданиями. Джессика помедлила минуту-другую и ушла.
Когда Майрон приехал в бар, Рой О'Коннор уже сидел в дальней кабинке. Его стакан был пуст, и Рой посасывал ледяной кубик. Его поза напоминала муравьеда, сидящего перед муравейником.
— Привет, Рой!
О'Коннор кивком указал на кресло напротив. Его безупречно чистые пухлые пальцы были унизаны кольцами, прятавшимися в складках кожи. Ногти были наманикюрены. На взгляд Рою можно было дать и сорок пять, и пятьдесят пять лет, точнее сказать было невозможно. Он уже начинал лысеть и носил гладко зачесанные волосы, ниспадавшие ему на плечи.
— Славное местечко, — заметил Майрон. — Укромная кабинка, уютное освещение, тихая изысканная музыка. Конечно, я видал и получше, но…
О'Коннор тряхнул головой.
— Послушай, Болитар, я знаю, ты считаешь себя эдаким Бадди Хэккетом, но давай-ка оставим эти штучки на потом.
— Значит, приятного разговора не получится. — Майрон помолчал и спросил: — А кто такой Бадди Хэккет?
— Нам нужно потолковать.
— Я весь внимание.
В кабинку вошла официантка.
— Что будем пить, господа?
— Повторите, — отозвался Рой, указав на свой стакан.
— А вам?..
— У вас подают «Йо-хо»? — спросил Майрон.