– Ну да, аналогию понял… А что дальше?
– А дальше все воевали со всеми. Но в основном вооруженные конфликты происходили между сербами, с одной стороны, и мусульманами-автономистами, хорватами, босняками и албанцами – с другой.
– А были у сербов подразделения, ну, типа нашего спецназа?
– Были, конечно. «Српска доброволачка гарда», например. Командовал ею некий Аркан – таинственная личность, никто ничего о нем не знал. Его бойцов за храбрость называли «тигры Аркана». Был еще отряд капитана Драгана Васильковича. Говорили, что он служил военным инструктором в войсках специального назначения Австралии. Его бойцы – это «красные береты».
– А наши? Что там наши делали?
– Вот это – сложный вопрос. Там же были и добровольцы, правдами и неправдами забравшиеся в Югославию, и официально направленные в состав KFOR войска. Например, Русский добровольческий отряд сражался под знаменами четников, хотя никто из наших ребят, конечно, монархистом не был. Был казачий батальон, поначалу тоже бившийся в четах, а потом сражавшийся под знаменами Милошевича. Были одиночки, прибившиеся к различным сербским формированиям. Много наших было в батальоне спецназа «Белые волки». Вот они несли в боях нешуточные потери. Много наших могил осталось на кладбищах Сербии…
– А скажи, командир… – начал Мухин.
– Я тебе уже все сказал. Эту тему можно мусолить бесконечно… Спи давай! – Седой демонстративно повернулся к Мухину спиной.
Капитан обиженно засопел, крутясь на жестком ложе; наконец затих… и тут же уснул. Снились ему почему-то бородатые четники в бараньих шапках, которые окружали их маленькую группу на вырубке и с криками «Аллаху акбар» травили их тиграми на коротких поводках… А капитан все не мог сообразить, откуда в Чечне взялись злобные тигры…
Проснулся он от ужаса, весь покрытый холодным потом. Приподнявшись на локтях, оглядел поляну, увидел спящего рядом Седого – и, успокоенный, заснул глубоким, без сновидений сном.
Ночь прошла на удивление спокойно. Разведчики отдохнули и, если бы не отсутствие продуктов, чувствовали бы себя вполне сносно. Но завтракать пришлось одной водой.
Перед рассветом Седой построил разведчиков, и десять готовых на все бойцов замерли в строю, ожидая приказаний.
– Ну что, пацаны. – Седой, как всегда, был немногословен. – Осталось немного. Высота 578,3 в двух с половиной километрах от нас. Идем в прежнем порядке, вы все его знаете. Через час пути привал. Вопросы?
Вопросов не было, и головной дозор растаял в ночи. Через три минуты тонкой цепочкой двинулись остальные.
Минут через пятнадцать небо на востоке начало сереть, а вскоре полыхнуло ярким желто-алым полотнищем. Лесной мир ожил, затрепетал крыльями проснувшихся птах, которые тут же начали пробовать свои голоса, пытаясь выяснить, чья песня краше…
По-светлому идти стало значительно легче, и, несмотря на затяжной подъем, до первого привала дошли на одном дыхании.
Еще на подъеме Седой заметил, что Батон на ходу кривится от боли и тяжело припадает на раненую ногу. Он подошел к нему и бесцеремонно сказал:
– Снимай штаны, Батон!
– Что, знакомиться будем? – Батон не терял чувства юмора.
Размотав окровавленный бинт, Седой увидел, что рана воспалилась и сочится сукровицей. Он разболтал в плошке последнюю таблетку фурацилина и тщательно промыл рану. «Левомеколя» больше не было, и пришлось воспользоваться йодом, которым Седой густо обработал кожу вокруг раны. Стерильная салфетка тоже оказалась последней; хорошо еще, что запас бинтов был. На всякий случай, чтобы избежать заражения, Седой вколол Батону антибиотик.
Закончив, он осмотрел раны Мухина и удовлетворенно крякнул: раны затягивались и были покрыты ровной бурой коркой. «Вот что значит молодость», – подумал Седой. Он наклеил на раны пластырь и поднялся, ища глазами Кума, но тот уже сам сделал себе перевязку. Седой сменил ему только пластырь на ухе.
Питаться снова пришлось водой из Аксая, и через десять минут Седой скомандовал подъем.
До высоты дошли за полтора часа. Подъем к ней оказался неожиданно крутым и отнял много сил.
Ушедший в головной дозор Кефир тон-вызовом передал, что путь свободен, и скоро разведчики поднялись на небольшое, не более пятидесяти метров в диаметре плато, со всех сторон окруженное лесом.
– Лучше не придумаешь, – сказал Кум, присаживаясь спиной к дереву и осматривая площадку. – «Вертушка» сядет свободно. А за лесом ее никто не отследит.
– Да, место хорошее, – согласился Седой. – Только бы нас здесь никто не потревожил…
– Ты имеешь в виду лешего или кикимору? – улыбаясь, спросил Кум.
– Нет, братишка, я имею в виду местных «духов», посещающих эти заповедные места с несколько другими целями, чем товарищ Леший.
– Вряд ли, командир, – благодушное настроение не покидало Кума. – Что им здесь делать? Не грибы же собирать?
– Филин, давай связь! – прервал разговор Седой.
Филин на удивление быстро связался со штабом. Сегодняшнее утро было все какое-то приподнято-праздничное: все давалось легко и без напряжения, и это почему-то вселило в душу Седого смутную тревогу, ничем пока не оправданную.
Он поговорил с начальником штаба, и тот пообещал через час утрясти вопрос с «вертушками». Погода с утра летная, машины на приколе, и никаких помех для их быстрой эвакуации не было. И это вновь насторожило Седого. Ну не привык он к тому, чтобы вот так быстро и без всяческих затруднений все решалось…
Командир обошел плато по периметру, приказав по пути срубить пяток небольших кустов, которые могли помешать «вертушке» при посадке. Не зная, как прогнать тревогу, пошел проверять посты. Но и у разведчиков на постах все было тихо и мирно…
Седой вернулся на плато и уселся под дерево рядом с Кумом, прикрыв глаза.
– Тебе чего неймется, командир? – спросил Кум.
– Сам не знаю, – честно признался Седой. – Вот чувствую я, что что-то не так… А что, понять не могу.
– Это потому, что мы наконец-то улетим домой. Отдохнем, расслабимся, попаримся в баньке. Ты просто привык к тому, что постоянно нужно куда-то идти, бежать, стрелять, перевязывать раны… Вот тебе и не верится, что через час мы полетим в родную хату, то бишь казарму.
– Ладно, Кум, помолчи. Не накаркай! Я поверю в то, что сегодня все получилось, лишь тогда, когда сяду в «вертушку» и полечу…
– Да так и будет, командир! Не сомневайся!
– Сумлеваюсь я, однако, – ответил Седой словами какого-то киношного героя и закрыл глаза. – Подремлю я, Кум. Связь со штабом через полчаса. Разбудишь меня.
– Лады, командир! – ответил Кум…
– Кум, та сторона, откуда мы пришли, – опасная. Ты на всякий случай, когда будешь менять посты, отправь туда двоих – снайпера и пулеметчика. На другие направления можно по одному, а туда – обязательно двоих, – сквозь полудрему сказал Седой.