Когда он показался на поляне – весь залитый кровью, с блуждающим пустым взором из-под заплывших кровоподтеками век, с автоматом, стучащим по камням, – Чибисов и Семенов бросились ему навстречу, подхватили под руки и помогли сесть.
– Ваха, брат, что случилось?! – воскликнул майор Чибисов.
Но тот в ответ только захрипел: видимо, Идигов все-таки что-то повредил в его горле, запрокинув шею. Ему становилось все хуже и хуже, и он окончательно «поплыл»… Они быстро срубили две жерди, обвязав их плащ-палаткой, бережно уложили на импровизированные носилки тело капитана и почти бежали, стараясь как можно быстрей доставить его в госпиталь, переходя на шаг только в каменных разломах. Чибисов вызвал по рации подмогу, и уже под Ведено носилки перехватили четверо разведчиков.
– Быстрей, быстрей! – подгонял их майор. Но разведчики и так делали все, что могли.
Когда капитана Исрапилова положили на стол и хирург стал осторожно ощупывать его шею, разведчики стояли рядом, затаив дыхание.
Врач мрачно посмотрел прямо в глаза майора Чибисова и сказал:
– Здесь уже ничего не сделаешь. У него переломаны шейные позвонки…
– Так сделай же хоть что-нибудь! – заорал Чибисов, срывая с плеча автомат.
В этот момент тело капитана Исрапилова вдруг вытянулось на столе струной, мелко-мелко застучав по краю стола мягкой резиной сапога. Его глаза широко распахнулись, уставившись в пожелтевший от времени потолок… А потом тело медленно расслабилось, растеклось вяло по столу, словно лишившись разом всех мышц.
– Твою мать, – пробурчал майор Чибисов и, отвернувшись, смахнул с угла глаза то ли каплю пота, то ли непрошеную слезу. – Твою мать…
05 апреля 2000 г. 10–00.
Лесная вырубка
Отдохнувшие за ночь разведчики покинули свои уже обжитые и обстрелянные позиции в 06–00. Четыре часа им понадобилось, чтобы выйти к вырубке, где они с удивлением обнаружили мощный заслон из бронегруппы и двух рот мотострелков. У барака на песке сидели, сложив руки на затылках, пленные «духи». Их было человек двадцать. В стороне лежало их оружие, и двое солдат аккуратно переписывали номера стволов.
– Это где ж вы наловили столько супостатов? – спросил Седой выбежавшего им навстречу командира опорного пункта – молодого майора. Он был заранее предупрежден о том, что на его позиции выйдет разведгруппа.
– Да мы и не ловили, – ответил майор. – Сами вышли из лесу и сдались.
– В барак не лазали? – Седой думал, что склад боеприпасов давно взорван, но тот стоял цел-целехонек.
– Никак нет! Нас предупредили, что там разведгруппой – вероятно, вашей – установлены ловушки.
– Вот бардак! – выругался Седой. – Не дай бог какому-нибудь придурку захочется посмотреть, что там, в подполе… Громыхнет так, что воронка будет, как в Хиросиме!
– Нам приказано взорвать его при отходе, – доложил майор.
– У вас есть ЧМВ?
– Нет, – удивленно развел руками майор, – откуда? Нам их никогда не выдавали.
– Ясно! Давай сюда своего сапера. Самого опытного. Крот!
– Я здесь, командир! – Крот чертом вывернулся из-за походной кухни пехотинцев, стараясь быстро что-то прожевать на ходу.
– Оставь саперу ЧМВ или ЧМЗ, что там у тебя есть, и объясни, как им пользоваться. Замедление ставьте на час, а лучше на полтора – чтобы мотострелки успели отойти подальше.
Крот с сапером отошли, а Седой, кивнув на дымящуюся трубу полевой кухни, спросил у майора:
– Покормить нас сможете?
– Конечно! Какой разговор? Мы специально для вас оставили завтрак.
Разведчики неспешно потянулись на запах перловой каши с тушенкой.
– Пленных опрашивали? Есть еще в лесу банды? – продолжал Седой.
– Есть, – ответил майор. – Когда начала работать артиллерия, отряды «духов» разбились на мелкие группы и получили приказы от амиров пробиваться самостоятельно. Доклады о перестрелках поступают постоянно. Но постепенно мы их выбиваем. Вот, кстати! – Он достал из полевой сумки небольшой блокнот в черном кожаном переплете с тисненной золотом арабской вязью на обложке. – Здесь какие-то записи на арабском. Для вас может представлять интерес.
Седой полистал блокнот и подозвал капитана Даудова.
– Ну-ка глянь, что здесь записано?
Даудов перевернул несколько листов.
– Дневник наемника. Уроженец Саудовской Аравии, но приехал воевать с кафирами почему-то из… Норвегии. Ничего пока не могу сказать: надо прочесть полностью и распечатать перевод. Возможно, будут какие-то данные, представляющие интерес.
– Так забирай и переводи! – сказал Седой и пошел к кухне.
Пока он поглощал обильно сдобренную комбижиром горьковатую кашу, капитан листал дневник, делая карандашом какие-то пометки на полях.
Допив чай, неожиданно оказавшийся крепким и ароматным, Седой сел на пенек и с наслаждением затянулся последней, оставленной как НЗ, сигаретой. Его сразу потянуло в сон: сказывалось нечеловеческое напряжение, выпавшее на долю разведчиков, и обильная пища…
– Батон! – с усилием открыл он слипающиеся глаза. – Запроси штаб, где наша броня. Обещали же к 10–00 прислать!
Радист переговорил со штабом и доложил, что броня вышла десять минут назад.
– Блин, все как всегда! Я бы очень удивился, если бы их вовремя заправили топливом и вовремя отправили. Им же час добираться до нас! – раздраженно проскрипел Седой и решил не терять время зря. – Так, пацаны, объявляю сон-тренаж в течение часа. Всем спать!
Обрадованные разведчики мгновенно раскинули на теплом солнышке коврики в ряд и дружно упали на них. Через минуту мотострелки удивленно хлопали глазами, глядя на похрапывающих во сне разведчиков.
– Учитесь, салаги, как нужно выполнять приказ командира, – произнес майор, вызвав смешки своих бойцов. – Вот это исполнительность!
Когда через час пришли БТРы без бортовых номеров и опознавательных знаков на броне, разведчики были уже на ногах. Быстро погрузившись на броню, они умчались, скрывшись за завесой густой чеченской пыли…
Майор-пехотинец долго смотрел им вслед, прикрыв ладонью глаза от солнца. И подумал, что не дай бог столкнуться с такой командой в бою. Даже имея десятикратное численное превосходство…
05 апреля 2000 г. 16–40.
База разведчиков
С радостью стащив с себя грязное, пропотевшее, изодранное обмундирование, не подлежащее никакому ремонту, разведчики отправились в баню, где долго с остервенением сдирали с себя жесткими мочалками многодневную грязь. Потом лежали на пригорке, курили на солнышке, закутавшись в простыни, ожидая, когда старшина подберет им одежду, поскольку в обычные габариты мало кто из них вписывался…