После этого я позвонил Барбаре Крили и не успел поздороваться, как она воскликнула:
— О, ну как же я рада, что ты позвонил! Я сама звонила тебе полчаса назад, но наткнулась на автоответчик.
— Да, я не дома, — подтвердил я.
— А я дома.
— Я понял это, когда ты подошла к телефону, — сказал я.
— Что? Ну да, конечно, вот я глупость какую сморозила, ведь и так понятно, что я дома, если ты мне сюда звонишь.
— Вовсе это не глупость!
— Не глупость?
Голос у Барбары как-то странно дрожал. Я спросил, всё ли у неё в порядке.
— Хотел проверить, дома ли ты, чтобы пригласить тебя в какое-нибудь симпатичное местечко поужинать.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— То есть прекрасно. Да, замечательно! Я дома. Поужинать будет хорошо.
— Вот и отлично. В какое время мне подъехать?
— В какое время? Не знаю… Ты сам реши.
— В семь? — У меня оставалось ещё время, чтобы добраться домой и переодеться. — В семь нормально?
— В семь нормально.
— А куда пойдём? Сегодня воскресенье, не все рестораны работают. У тебя есть что-нибудь на примете? Или встретимся в «Парсифале», а потом решим, куда пойти?
Последовало растерянное молчание, как будто ответить на два вопроса ей было уже не под силу. Затем она пробормотала:
— А ты можешь приехать ко мне?
— Если хочешь, конечно.
— Пожалуйста, Берни. Лучше приезжай ко мне в семь.
— Хорошо.
— Ты адрес помнишь?
— Помню.
— Тогда до семи. А если хочешь, приезжай пораньше. Когда хочешь, тогда и приезжай. Я всё время буду здесь.
Она повесила трубку, и я, после минутного колебания, сделал то же самое, а затем быстро поднялся.
— Мне нужно бежать, — обратился я к Кэролайн. — Хочу ещё побриться и принять душ. У меня свидание.
— С Барбарой? Вот здорово!
— Надеюсь, что да, — сказал я.
Без четверти семь я поднялся по ступенькам на крыльцо дома Барбары. Я позвонил, и она впустила меня внутрь, а когда я одним махом взлетел по лестнице на её этаж, она уже стояла в дверях. В тот вечер Барбара выбрала платье с весьма смелым геометрическим орнаментом, думаю, Мондриану оно пришлось бы по вкусу.
Я похвалил её платье. Оно мне в самом деле нравилось, я его приметил в шкафу ещё во время своего первого визита, и надо сказать, что на ней оно смотрелось гораздо лучше, чем на вешалке. Барбара пробормотала, что брала его с собой на Лонг-Айленд, чтобы надеть на «второй день», но на завтрак все пришли в джинсах и свитерах, так что ей пришлось срочно переодеваться. Она не знала, куда мы собираемся пойти, и на всякий случай принарядилась.
Я пришёл в блейзере и тёмно-серых брюках, с галстуком в кармане, поэтому нас пустили бы практически в любое место. Барбара выглядела чудесно, но в глазах у неё застыл испуг, который я почувствовал, ещё когда разговаривал с ней по телефону. Она провела меня в квартиру, настал тот неловкий момент, когда люди не знают, как им быть — целоваться? Жать руки? Пару ночей назад мы делили одну постель, но на самом деле совсем не знали друг друга. Я замешкался, она тоже, но потом я всё-таки обнял её, и она прильнула к моему плечу.
Это были очень приятные объятия, и продлились они довольно долго, но, когда Барбара отстранилась, глаза её по-прежнему излучали тревогу, и я снова спросил, всё ли у неё в порядке.
— Да, — сказала она, потом немного подумала и выпалила: — Нет! — Нахмурившись, она опустила взгляд и, помолчав, тихо добавила: — Я… я не знаю…
— Да что случилось?
— Я боюсь!
— Вижу. Но чего?
До этого она старалась не смотреть на меня, но сейчас подняла глаза:
— Берни, у тебя когда-нибудь было чувство, что ты сходишь с ума?
— Временами я не уверен, что вообще родился в своём уме, — философски заметил я. Бросив взгляд на её кровать, я вспомнил, что делал на ней, а не под ней. — Иногда я знаю, что поступаю не так, как надо, но совершенно не могу себя удержать от очередной глупости.
— Например, когда ешь десерт, хотя только что обещал себе сесть на диету? И на самом деле даже не хочешь есть, но не можешь удержаться?
— Да, что-то вроде этого, только ещё хуже. Вроде как я диабетик, и мне вообще нельзя сладкого, а я всё равно не могу отказаться от десерта.
— Ты что, правда диабетик?
— Нет, просто иллюстрирую, до какой степени безумства я могу дойти.
— Я так и думала… Да, мы все порой совершаем безумства, но я не об этом. Мне кажется, я схожу с ума, понимаешь? По-настоящему. Сначала я вырубаюсь после двух рюмок — что само по себе тревожный сигнал. А теперь ещё это… Можно я расскажу тебе, что произошло?
— Ну конечно.
— Тогда сядь. Хочешь чего-нибудь выпить? Хочешь колы, может, приготовить чай? Или кофе? У меня, правда, только растворимый.
— Не надо ничего, мне и так хорошо.
— Хотела бы я сказать то же самое про себя! Берни, я проснулась в субботу утром и стала думать о том, о чём мы с тобой говорили: ну, как я вырубилась и привела сюда кого-то и как он перерыл мои вещи, но ничего не взял, кроме бритвы. И как я потеряла школьное кольцо. После этого я встала и ещё раз перерыла свои «драгоценности» — все самые ценные вещи оказались на месте, но я точно недосчиталась пары серёжек и двух серебряных браслетов.
— Ты думаешь, он и их увёл на сувениры?
— Конечно, я проживу без них, но всё равно как-то неприятно.
— Это точно.
— А затем я вспомнила про деньги.
— Про бумажник? Ты же сказала, что деньги были на месте.
Она затрясла головой:
— Нет, другие деньги. Вообще-то я никогда не храню дома наличные — зачем, если гораздо удобнее пользоваться карточкой? Но неделю или две назад у меня появилась довольно приличная сумма. Больше тысячи двухсот баксов.
— О, действительно немалая сумма! — согласился я. — Особенно если это наличные.
— Ну так вот, я не знала, где их лучше спрятать, и сунула в морозильник. Глупо, да? Наверное, воры первым делом там и ищут, правда?
Ну, не первым делом, подумал я, но проверяют обязательно.
— А как вообще у меня оказались эти деньги, — продолжала Барбара, — сейчас расскажу. Элисон Харлоу выходила замуж, она — одна из последних в нашей компании, кто ещё не замужем. И вот они с женихом (его зовут Скотт) не знали, что выбрать — свадьбу на широкую ногу или медовый месяц в Европе, потому что и то и другое им точно было не потянуть. Ну, мы и решили подарить им деньги, чтобы они смогли поехать во Францию, только собрать деньги заранее, понимаешь? Чтобы не было как в «Крёстном отце», когда все приходят на свадьбу с конвертами. Я взялась организовать сбор средств, со всеми созвонилась и собрала деньги — всего получилось около девяти тысяч.