– Тогда пошли. Подготовим тебя к блестящему дебюту.
Келвин Джонсон двигался быстро и легко. Это был чернокожий парень шести футов и восьми дюймов роста, худой, но не тощий, хорошего телосложения. Светло-коричневый костюм от «Брукс бразерс» безупречно сидел на его фигуре. Он носил стильный галстук и идеально начищенные туфли. Его туго стянутые волосы редели, обрамляя высокий лоб. Когда Майрон поступил в колледж Дьюка, Келвин уже заканчивал университет Северной Каролины. Значит, ему лет тридцать пять, хотя выглядел он старше. Профессиональная карьера в баскетболе длилась одиннадцать сезонов. Три года назад, когда Келвин ушел из спорта, никто не сомневался, что он пойдет выше. Начал с помощника тренера, перешел в отдел кадров и недавно был назначен вице-президентом и главным менеджером «Драконов Нью-Джерси». Правда, это были лишь титулы. Делами заправлял Бокс. Менеджеры, вице-президенты, тренеры, инструкторы – все исполняли его волю.
– Надеюсь, ты не слишком расстроишься, – заметил Келвин.
– С чего бы мне расстраиваться?
Джонсон пожал плечами.
– Я видел тебя в игре! – буркнул он.
– И что?
– Ты был самый амбициозный сукин сын из всех, кого я знал. Мог запрыгнуть любому на спину, только бы добраться до кольца. А теперь придется протирать штаны на скамейке запасных. Это совсем другое дело, правда?
– Я справлюсь, – заявил Майрон.
– Да.
– За эти годы все уже перегорело.
Келвин покачал головой:
– Вряд ли.
– Нет?
– Может, тебе и кажется, что все перегорело. Наверное, ты даже думаешь, что баскетбол уже не занимает никакого места в твоей жизни.
– Так оно и есть.
Джонсон остановился, улыбнулся и развел руками:
– Ну да, конечно. Посмотрите на него. Прямо плакат из серии «Жизнь после спорта». Образец для коллег. Карьера полетела к черту, но он принял вызов. Поступил в университет – и не куда-нибудь, а в Гарвардскую юридическую школу. Даже начал свое дело – перспективное агентство для спортсменов. Ты еще встречаешься с той писательницей?
Он имел в виду Джессику. Их отношения всегда были очень зыбкими, но Майрон ответил «да».
– Итак, у тебя есть образование, работа и классная девчонка. С виду ты абсолютно счастлив и доволен.
– Изнутри тоже.
Келвин снова потряс головой:
– Не похоже.
Еще один доктор Фрейд.
– Слушай, я не просил включать меня в команду.
– Да, но ты не особенно сопротивлялся. Только цену набивал.
– Я агент. Набивать цену – моя работа.
Джонсон вздохнул и посмотрел на Майрона:
– Ты действительно считаешь, что должен играть в команде, чтобы найти Грега?
– Так считает Бокс.
– Он великий человек, – согласился Келвин, – но у него могут быть свои соображения.
– Например?
Джонсон не ответил. Он просто двинулся дальше.
Они подошли к лифту. Келвин нажал кнопку, и дверь открылась. Они шагнули в кабинку и стали спускаться.
– Посмотри мне в глаза, – произнес Келвин. – Посмотри в глаза и скажи, что ты никогда не мечтал вернуться в спорт.
– Мало ли о чем я мечтал? – возразил Майрон.
– Да, но ты не ограничился одними мыслями, верно? Скажи мне, что ты не размышлял о том, как бы устроить это возвращение. Скажи мне, что даже теперь, глядя на матч по телевизору, ты не чертыхаешься и не проклинаешь все на свете. Что каждый раз, когда видишь Грега, тебя не охватывает жажда славы и успеха. Что ты не твердишь себе, как ненормальный: «Я был лучше его, я был лучше его», – ведь это чистая правда. Грег отличный игрок. Он входит в первую десятку лиги. Но ты был лучше, Майрон. И мы оба это знаем.
– Да, но это было давно, – заметил Майрон.
Келвин улыбнулся:
– Ты прав.
– К чему ты клонишь?
– Пойми – тебя взяли, чтобы найти Грега. Как только он появится, ты уйдешь. И тогда все закончится. Бокс скажет, что дал тебе шанс, но ты не справился. А он останется с хорошей репутацией и хорошей прессой.
– Хорошая пресса, – повторил Майрон, вспомнив о пресс-конференции. – Это один из мотивов Арнстайна?
Келвин пожал плечами:
– Не важно. Важно, чтобы ты осознал: у тебя нет ни одного шанса. Ты будешь играть во втором составе, когда счет почти не имеет значения, но даже если у тебя получится, если ты блеснешь, мы оба знаем, что это лишь второй состав. Но у тебя не получится, ведь ты азартный сукин сын и любишь играть только за очки, чтобы получать удовлетворение от матча, а иначе тебе неинтересно.
– Ясно, – усмехнулся Майрон.
– Надеюсь, что ясно, друг мой. – Келвин смотрел на светящиеся шашечки с номерами этажей. Электронные цифры мерцали у него в глазах. – Мечты никогда не умирают. Тебе кажется, они умерли, однако на самом деле они просто засыпают, как старый большой медведь. А когда спячка длится слишком долго, они вылезают из берлоги и ревут на весь лес, голодные и злые.
– Жаль, ты не пишешь песен в стиле кантри, – заметил Майрон.
Келвин покачал головой:
– Я просто даю хороший совет своему другу.
– Весьма признателен. А теперь не хочешь сказать мне, что тебе известно о пропаже Грега?
Лифт остановился, и двери открылись. Келвин вышел первым.
– Почти ничего, – ответил он. – Мы играли против «Шестерок» в Филадельфии. После матча Грег сел с командой в автобус. Мы приехали, и он вышел вместе с остальными. Его видели в последний раз, когда он садился в свою машину. Вот и все.
– Как он выглядел в тот вечер?
– Нормально. Хорошо играл против филадельфийцев. Набрал двадцать семь очков.
– А настроение?
Келвин задумался:
– Ничего необычного.
– В его жизни происходило что-нибудь новое?
– Новое?
– Ну, какие-нибудь перемены.
– Разве что развод. Это был кошмар. Не думал, что Эмили способна на такое.
Он снова остановился и улыбнулся Майрону. Улыбка Чеширского кота. Майрон тоже остановился, но улыбаться не стал.
– Хочешь что-нибудь сказать, Кирпич?
– Правда, что ты встречался с Эмили?
– Сто лет назад.
– Школьный роман, я слышал.
– Говорю тебе – это происходило сто лет назад.
– Ну да, – буркнул Келвин и зашагал дальше. – С женщинами тебе тоже везло больше, чем Грегу.
Майрон пропустил его слова мимо ушей.