— А какое у меня расстройство?
— Хронический приапизм. [18]
— Очень смешно!
— Вообще-то с тех пор, как уехала эта… забыла имя… наступило значительное улучшение.
«Этой… забыла имя» была Джессика, что Эсперанса прекрасно помнила. Компаньонка Майрона явно недолюбливала его девушку. Заподозрив ревность, сторонний наблюдатель попал бы пальцем в небо. Да, Эсперанса хороша собой, и, как следствие, между ней и Майроном не раз вспыхивали искры взаимного влечения, однако тот или другая оказывались достаточно благоразумными, чтобы вовремя затушить опасное пламя. К тому же факт оставался фактом: в выборе возлюбленных мисс Диас нравилось разнообразие, причем диапазон не ограничивался ростом, весом или цветом кожи потенциального кандидата. К примеру, сейчас она встречалась с фотографом, которого звали Люси. Лю-си. Для тех, кто не понял, имя женское.
Нет, причина неприязни куда проще: на глазах Эсперансы Джессика бросила Майрона, и, понаблюдав за мытарствами шефа, компаньонка затаила злобу.
— Так чем, ты сказала, я болен?
— Ну, однозначного ответа я не дала. Слышишь голоса, страдаешь от параноидной шизофрении, обмана слуха, зрения и так далее.
— Как тебе удалось так быстро договориться о приеме?
— Заявила, что ты кинозвезда.
— Как меня зовут?
— Не уточнила, — хитро улыбнулась Эсперанса. — Ты слишком популярен.
Кабинет доктора Джулии Абрамсон располагался на углу Тридцать седьмой улицы и Сентрал-парк-уэст. Чуть севернее, около парка, стоит небоскреб «Сан-Ремо», где поселились Дастин Хоффман и Дайан Китон. Одно время к ним хотела присоединиться Мадонна, но владельцы решили, что она им не подходит. Квартира Уина немного южнее, в «Дакоте», где жил Джон Леннон; пересекая внутренний двор, всякий раз проходишь мимо подъезда, где застрелили человека, которого называют Эйнштейном рок-н-ролла.
У входа в кабинет ажурные решетки из кованого железа. Интересно: они для красоты или для безопасности? Ответ Майрон не знал, но в том, что психиатр защищен пусть даже ажурной решеткой, разглядел какую-то иронию.
Ладно, не какую-то, а четко ощутимую и горькую.
Болитар нажал на кнопку звонка и, услышав писк зуммера, вошел. На прием он надел самые дорогие солнцезащитные очки из своей коллекции, хотя на улице было облачно. Конечно, что еще носить мистеру Кинозвезде!
Администратор — аккуратно одетый парень с модным галстуком — пропел:
— Доброе утро!
Наверное, по должностной инструкции его голос должен звучать умиротворяюще, но получилось больше похоже на мяуканье кошки, попавшей в лапы живодера.
— Я к доктору Абрамсон, мне назначено на девять часов.
— Да, конечно! — оживился администратор и, вглядываясь в лицо посетителя, явно гадал, какая из звезд к ним пожаловала. Майрон поправил темные очки. — Пожалуйста, пока есть время, заполните карточку.
Спортивный агент изобразил раздражение от внезапно возникшего неудобства.
— Это простая формальность, — оправдывался администратор. — Вы же знаете, у докторов так принято.
— Ну ладно, — вздохнул Майрон.
Когда он закончил писать, парень попросил карточку обратно.
— Ее увидит только доктор Абрамсон! — заявил Болитар.
— Сэр, уверяю вас…
— Наверное, я выразился недостаточно четко. — Отлично, настоящий мистер Несговорчивость, очень в духе кинозвезд! — Мою карточку увидит только доктор Абрамсон.
Администратор молча надулся. Через несколько минут зазвонил телефон внутренней связи, парень поднял трубку и практически тут же повесил.
— Пожалуйста, проходите.
Доктор Абрамсон была миниатюрной: ростом под метр пятьдесят пять и весом килограммов сорок. Вся какая-то карликовая, сморщенная, но глаза… На крошечном кукольном личике они казались огромными маяками, источающими яркий теплый свет. От таких ничего не укроется!
Женщина протянула Майрону детскую ладошку.
— Пожалуйста, садитесь! — предложила она. Болитар послушался, а доктор устроилась напротив. — Можно мне взглянуть на вашу карточку?
— Конечно. — Майрон протянул заполненный формуляр, и доктор пробежала его глазами.
— Вы Брюс Уиллис?!
На губах спортивного агента заиграла кривоватая, но весьма эффектная улыбка. Очень в стиле «Крепкого орешка».
— Что, не узнали меня в темных очках?
— Вы совершенно непохожи на Брюса Уиллиса.
— Хотел назваться Харрисоном Фордом, но он слишком старый.
— С Фордом у вас и то больше сходства, — заявила хозяйка кабинета, а присмотревшись повнимательнее, добавила: — А больше всего — с Лайамом Нисоном. — Видимо, доктора Абрамсон не слишком задела шутка Майрона. В конце концов, она дипломированный психиатр, привыкла общаться с неуравновешенными личностями. — Может, скажете, как вас зовут на самом деле?
— Майрон Болитар.
Кукольное личико озарила улыбка почти такой же лучезарности, как глаза.
— Конечно, я так и подумала! Вы звезда баскетбола!
— Пожалуй, «звезда» сказано слишком громко, — зарделся Майрон.
— Ну, мистер Болитар, не надо скромничать! Восьмой отобранный в первом раунде драфта, попадание во «Всеамериканскую сборную» три года подряд, две командных победы в чемпионатах Национальной студенческой спортивной ассоциации, одно звание «Лучший игрок года».
— Вы любите баскетбол?
— Я фанатка, страстная и внимательно за всем следящая. — Джулия Абрамсон откинулась на спинку стула, словно ребенок в огромном кресле-качалке. — Если мне не изменяет память, вы дважды попадали на обложку «Спорте иллюстрейтед». С игроками университетской команды такое нечасто случается. Еще вы отлично учились, по успеваемости шли одним из лучших не только в университете, но и в стране, охотно общались с прессой и считались довольно симпатичным.
— Не совсем верно лишь последнее: не считался, а был, — уточнил Майрон.
Доктор засмеялась очень славно, искренне, непринужденно.
— Так, мистер Болитар, рассказывайте, какие у вас проблемы.
— Пожалуйста, зовите меня просто Майрон.
— Чудесно, а вы меня — доктор Абрамсон. Так в чем проблема?
— У меня ни в чем.
— Понятно. — Майрон почувствовал: опытный психиатр от души веселится. — Выразимся иначе: проблемы у вашего «друга». Пожалуйста, расскажите мне все от начала до конца.
— Моего друга, вернее, подругу, зовут Валери Симпсон.