Джейку показалось, что он уснул. Он вспоминал ту ночь в начале мая, когда Мэри Хейрл положили в больницу во второй раз. Она сначала убедилась в том, что ее отец и дети накормлены, прежде чем неохотно согласилась поехать к врачу, который встретил их через час в приемном покое. Стив остался дома с Тэннье, и когда родители уходили, они делали уроки. У Мэри Хейрл были ужасные боли, и Джейк страдал от своей беспомощности при виде ее мучений. Он оставался с женой до девяти часов вечера, наблюдая за тем, как лекарство, даваемое дежурной сестрой, оказывало действие, и радуясь тому, что теперь наконец жене стало легче. Посматривая на часы, он мысленно подгонял стрелки и, когда Мэри Хейрл засыпала, покидал палату.
В этот день Джейк вывел машину со стоянки возле больницы в Санта-Марии и направился прямо в «Голубую луну» — единственное место в Сирина-Стейшн, где можно было выпить пива. С перерывами шел дождь. Майский вечер был прохладным, и он включил печку, пока в машине не стало жарко, как в инкубаторе. Дороги были темными, и освещенные дома в Сирина-Стейшн казались бивачными кострами посреди глухой степи. Ему нужно было выпить, чтобы хоть на время забыть о крови, страданиях и неминуемой потере.
«Луна» должна была скоро закрыться. Том Пэджет сидел возле бара с кружкой пива «Блю риббон» и болтал с Виолеттой Салливан и барменом Макфи. Макфи был коренастым парнем с бочонкообразной грудью и крепкими мускулами. В случае необходимости он выступал в роли вышибалы. Джейк сел на табурет возле бара, рассеянно поглядывая на эту парочку. Глаза Виолетты опухли от слез, а волосы растрепались. Было ясно, что что-то случилось. Том, болтая о том о сем, старался отвлечь ее, вывести из подавленного состояния, в котором она находилась. Джейк бы проигнорировал Виолетту, занятый своими проблемами, но Макфи, откупоривая ему бутылку пива, рассказал, что они с Фоли устроили драку, закончившуюся тем, что она ударила его по лицу. Фоли пришел в бешенство, перевернул стол и сломал стул. Макфи дал ему минуту на то, чтобы убраться из бара, угрожая вызвать полицию.
К тому времени как туда пришел Джейк, Фоли уже не было. Пэджет говорил очень тихо, но ответы Виолетты можно было расслышать. Она рассказывала о своих деньгах тоном наполовину хвастливым, наполовину обиженным. Джейк не раз слышал, как она хвалилась своими деньгами, когда Фоли бил ее и она угрожала бросить его. Он не знал, насколько правдивыми были ее слова. Она никогда не называла сумму, и Джейку казалось странным, что она до сих пор не взяла деньги из банка и продолжает бедствовать.
Некоторое время Пэджет бросал монеты в музыкальный автомат, и они с Виолеттой танцевали. На ней было платье изумрудно-зеленого цвета с глубоким вырезом на спине. За стойкой бара Макфи наблюдал за тем, как они двигались по танцполу. Время от времени Джейк поворачивался и, глядя через плечо, следил за ними, покачивая головой. Они с Макфи переглядывались.
— Это-то больше всего и заводит Фоли — то, что она танцует с ним, — заметил бармен.
— Да его все заводит. Кусок дерьма, — сказал Джейк.
Макфи внимательно посмотрел на него.
— Вы не хотите поговорить о Мэри Хейрл?
— Не особенно. Не обижайтесь.
— Я не обижаюсь. Скажите ей, что мы думаем о ней — Эмили и я.
— Скажу.
— Как пиво?
— Нормально.
Пэджет и Виолетта снова уселись за стойку бара, но тут Пэджет взглянул на часы и вздрогнул. Джейк видел, как он бросил бармену несколько купюр и попрощался. Как только за ним закрылась дверь, Виолетта повернула голову и посмотрела на Джейка. Он нарочно стал смотреть в другую сторону, чтобы избежать ее взгляда. Она была из тех, кто ходит в бары, чтобы потрепаться, а ему хотелось побыть одному. Он краем глаза видел, как она прошла за его спиной, направляясь в дамскую комнату. Джейк заказал еще одну кружку пива и закуривал сигарету, когда она появилась возле него. Ее волосы были теперь причесаны, а зеленые глаза с любопытством оценивали его. Она держала сигарету, и из вежливости он протянул ей спичку. Пламя было так близко к его пальцам, что он был вынужден бросить спичку и зажечь для нее другую. Она опустилась на стул возле него.
— Составить вам компанию?
— Нет.
— Странно. Вы выглядите очень одиноким.
Джейк промолчал. За те шесть лет, которые они были знакомы, он, вероятно, обменялся с Виолеттой не более чем десятком слов. Она подавала на него в суд из-за собаки, но это было давно. До него доходили слухи о ней. Весь город Сирина-Стейшн гудел историями о Салливанах — о пьянках Фоли, об их драках, о ее развратности. Чудная парочка. Джейк презирал Фоли. Любой мужчина, который поднимал руку на женщину или ребенка, был для него подонком. Насчет Виолетты он не имел определенного мнения. Мэри Хейрл она как будто нравилась, но его жена была добрая душа, выставлявшая миску с едой для всех бродячих котов, которые забегали к ним на крыльцо. Он и Виолетту отнес к этому типу существ — голодных, жалких и нуждающихся в заботе.
— Вы все еще сердитесь на меня из-за собаки? — наконец спросил он.
— Я получила свои деньги. Эта собака была моей недолго. Как Мэри Хейрл?
— Вот он только что спрашивал меня об этом, — сказал Джейк, указывая на Макфи взмахом сигареты.
— И что вы ему ответили?
— Что не хочу говорить об этом. Но все равно спасибо.
— Потому что это больно?
— Потому что это никого не касается. — Он помолчал и затем, сам себе удивившись, продолжил: — Они держат ее на наркотиках. Наверное, на морфии. Врач мне ничего не докладывает, а она не рассказывает, что он говорит ей. Не хочет, чтобы я волновался.
Виолетта сказала:
— Мне очень жаль.
— Не жалейте. Это не имеет к вам отношения. — Он уставился в угол комнаты, почувствовав, как защипало в глазах от слез. Джейк взял за правило не обсуждать ни с кем болезнь жены. Как только знакомые начинали расспрашивать его, он их резко обрывал. Ему не хотелось делиться интимными подробностями состояния Мэри Хейрл. Он не мог рассказывать их даже ее отцу, хотя тот догадывался. После смерти жены Хейрл сделался угрюмым и злым. Он сходил с ума, зная, что может потерять своего единственного ребенка. С кем же было говорить Джейку? Он, конечно, не мог делиться своим горем с детьми: они договорились с Мэри, что пощадят их. Стив в свои шестнадцать лет понимал, что происходит, но держался особняком. Тэннье, к счастью для нее, не осознавала всей трагичности положения. Джейк страдал в одиночестве.
Виолетта внимательно посмотрела на него.
— Как вам удается держаться? Вы не выглядите очень несчастным.
Он поднял бутылку пива.
— Оно помогает.
— Неправда, — возразила она и чокнулась своим стаканом с его бутылкой. — Почему мужчины всегда стараются казаться крутыми? В такой ситуации, как ваша, вам было бы легче, если бы вы выговорились.
— Зачем? Я живу с этим изо дня в день. Последнее, что мне надо, — это говорить об этом.