– Так бывает у любителей выпивки?
– Я тоже это сначала подумал, но потом выяснилась истинная причина. Среди того, что вы принесли из дома Морли и из его офиса, особое подозрение вызвал у меня остаток пирожного, так как начинка в нем была явно растительного происхождения – трудно представить, что Морли добровольно проглотил что-то из химикатов. Я сделал анализ этой начинки и обнаружил интересную вещь. Вы когда-нибудь слышали об "амамита фаллоидас"?
– Звучит очень сексуально. Что это за дрянь?
– Ядовитый пластинчатый гриб. Не исключено также, что в начинке был "аманита верна". Это разновидности одного и того же гриба, который в просторечии называют бледной поганкой. Обе разновидности смертельно ядовиты. Так что кто-то весьма ловко приготовил струдель под названием "аманита".
– Да-а-а. Звучит очень мрачно.
– Согласен. Вот еще послушайте. Одной пятимиллионной доли грамма фаллоидина достаточно, чтобы умертвить мышь. Меньше чем две унции этого же вещества убивают взрослого человека.
– Боже!
– Этот тип яда вызывает именно те симптомы, о которых вы рассказывали. Важно и то, что у этого яда скрытый период действия – от шести до двадцати часов. Затем у человека начинается рвота, боли в желудке, понос, явления сосудистого криза.
– Значит, если Морли почувствовал себя плохо в полдень в субботу, следовательно, он съел это "пирожное" или утром в субботу или в какое-то время в пятницу?
– Да, похоже на то.
– Где можно найти эти проклятые грибы? Они растут в наших местах?
– Я смотрел в справочнике. Там написано, что они растут на тихоокеанском побережье Северной Америки в летнее и осеннее время. Сейчас уже не осень, но вполне вероятно, они еще где-то встречаются. Бледная поганка растет преимущественно в хвойных лесах, одиночными грибами, группами или кольцами. Даже если в наших местах они редки, их можно привезти в замороженном или высушенном виде. Где вы нашли эти остатки пирожного? У него дома?
– Нет, в мусорной корзине в его офисе в Колгейте. Я заметила эти остатки, когда была там еще в первый раз, но не увидела в них ничего подозрительного.
– Вы не знаете, как они туда попали?
– Понятия не имею. Я просто сунула коробку в мешок вместе с остальными вещами. Вероятно, по дороге в офис Морли заехал в кондитерскую и купил это пирожное. Бетти из парикмахерского салона говорит, что он постоянно привозил с собой какую-нибудь еду. Неделю он был на строгой диете, но у себя в офисе отводил душу и на пирожных, и на еде из "Макдональдса". Возможно, кто-то доставил ему это угощение прямо к дверям офиса...
Берт перебил меня:
– Да, вот что еще важно. Именно при отравлении ядом бледной поганки у жертвы наступает кратковременное улучшение самочувствия.
– Вы имеете в виду воскресное утро?
– Именно. Как раз к этому моменту организм человека уже сдался под действием яда. Печень окончательно разрушена, яд проник в кровь, открылось кровотечение в пищеварительном тракте. Морли, вероятно, не упомянул, что перед этим у него была кровавая рвота и кровавый понос. Возможно, он не хотел тревожить жену, не знаю. В общем, если бы на этой стадии его поместили в больницу, он не выжил бы.
– Да, плохо было бедняге. Почему же он не обратился за помощью?
– Трудно сказать. В таких случаях состояние организма напрямую зависит от количества яда. Возможно, он откусил только маленький кусочек, почувствовал какой-то странный вкус и выбросил остатки в корзину. Вы когда-нибудь видели, как Морли ел? Он буквально сметал все со стола. Да еще хвастался. Видно, пирожное пришлось ему не по вкусу.
– Значит, убийца хорошо знал его привычки? – предположила я.
– Не обязательно. Он не делал секретов из своих привычек. Всем подряд рассказывал, какое больное у него сердце и какие проблемы с лишним весом.
– А эти грибы? Их можно сразу отличить от других?
– Да, если вы в них хоть немного разбираетесь. Я сейчас прочитаю, что тут о них написано. "Аманита верна" – гриб белого цвета, "Аманита фаллоидас" – желтоватого или зеленоватого. Споры у обоих видов белые. Так. Что еще? Да, вот это важно. Гриб вырастает из капсулы, которая так и остается даже у взрослого гриба. Здесь есть картинка бледной поганки, она как будто растет из яйца с мягкой скорлупой. Дальше продолжать?
– Нет, главное я уже поняла. Возможно, остальные поганки так до сих пор и растут во дворе убийцы. Что вы будете делать дальше?
– Я уже послал кусочек пирожного в токсикологическую лабораторию в Фостер Сити. Думаю, они подтвердят нашу версию. Я уже звонил в отдел по расследованию убийств лейтенанту До-лану, вы тоже можете ему позвонить. Работа предстоит трудная. В делах об отравлениях очень сложно найти доказательства, удовлетворяющие суд. Им нужны прямые улики: кто именно испек пирожное и положил в него ядовитый гриб, кто положил коробку у двери офиса Морли, который удивился, но съел "подарок". Как ни крути, тут все улики оказываются косвенными. Насколько я понимаю, пока нет даже подозреваемого.
– Да, пока нет.
– Но начинать с чего-то все равно надо. Как только мы получим дополнительную информацию, я вам сразу перезвоню. Кстати, у меня совершенно пропало желание пробовать домашние пирожные.
– У меня тоже. Спасибо, Берт.
Я повесила трубку похолодевшими руками. За последние месяцы Морли говорил с десятками людей, имевших отношение к делу Изабеллы Барни. Что же заставило убийцу пойти на крайний шаг? Что-то очень серьезное, это ясно. Отравители отличаются от остальных убийц тем, что они хитрее, изворотливее, умнее последних во много раз. В порыве чувств на такой шаг не идут. Злой умысел в таких случаях, если, конечно, убийца найден, не нуждается в особых доказательствах и приговор бывает самым жестоким.
Морли Шайна отравили ловко и молниеносно, тан редко случается даже при обычных способах убийства. Я невольно вообразила убийцу, склонившегося над поваренной книгой и изучающего то, что больше всего любит Морли. Вот он готовит тесто, вот сдабривает его маслом, вот скатывает струдель, не забыв про ядовитую начинку. Угощение готово, и убийца, возможно, даже мило беседует с Морли, пока тот ест пирожное. У пирожного странный привкус, но Морли не привык к изысканной пище. Он слишком оголодал на своей диете и слишком хорошо воспитан, чтобы делать замечания. Затем, спустя много часов, он чувствует себя плохо. Вряд ли он соотносит свое нездоровье с пирожным, съеденным накануне...
Где-то же я видела эти поганки? В моем мозгу мелькнула картинка чьего-то сада... деревья... кружок из поганок...
Не так уж много мест, где я могла это видеть. У Симоны? У дома Дэвида Барни, там, где он жил в момент убийства Изабеллы? Нет, там я не могла этого видеть. Рядом океан, деревьев почти совсем не было. У Вейдманов? Помнится, вместе с Иоландой я выходила во внутренний дворик, где дремал Питер Вейдман, там еще был вид на небольшой садик.