– Нет, сейчас я выйду.
Я не верила собственным ушам. Когда я работала в "КФ", именно Мак в большинстве расследований был моим непосредственным начальником. Выставил меня оттуда его босс. Гордон Титус. Конечно внутренне я смирилась с тем, что теперь работаю в другом месте, но само это имя все еще по-прежнему заставляло мое сердце биться учащенно. Я даже подумала о том, что Гордон Титус послал Мака ко мне, чтобы принести свои запоздалые и жалкие извинения, впрочем, я тут же выбросила эту мысль из головы. Как же, дождешься от него, держи карман шире. Я лихорадочно осмотрела свой офис: не производит ли он впечатления пристанища человека у которого наступили трудные времена. Комната – небольшая, но зато у меня было свое собственное окно, масса света от выкрашенных чистой белой краской стен, а пол украшал дорогой шерстяной ковер цвета сильно загоревшего апельсина. Картину дополняли три акварели в рамках и фикус высотой фута [2] в четыре, но со множеством листьев. В целом, на мой взгляд, комната выглядела обставленной с большим вкусом. Ну, правда, фикус был искусственным (сделан из какой-то слоистой ткани и тонирован накопившейся пылью), но определить это можно было, только подойдя к нему вплотную.
Конечно, стоило бы взглянуть на себя в зеркало (надо же, какие у меня возникают желания только лишь из-за прихода Мака!), но пудреницу я с собой не ношу, да я и без того знала, что увижу: темные волосы, карие глаза, ни капельки грима. Одета я была, как обычно, в джинсы, сапожки и водолазку. Я лизнула ладонь и провела рукой по взлохмаченной голове, рассчитывая хоть немного пригладить все то, что могло там торчать в разные стороны. Неделю назад, в приступе какого-то отчаяния, я схватила ножницы для ногтей и обкромсала себе волосы. Получилось... то, что и должно было получиться.
Выйдя в коридор, я повернула влево, миновав по пути к выходу несколько служебных кабинетов. Мак дожидался в приемной, стоя у стола Элисон. Маку слегка за шестьдесят, он высок, вид у него всегда хмурый и недовольный, на голове венчик торчащих в разные стороны, не очень густых седых волос. Лицо худое, костлявое, темные задумчивые глаза немного косят. На этот раз при нем не было его привычной сигары. Мак курил сигарету, обсыпая пеплом свой костюм-"тройку". Мак никогда не истязал себя попытками следить за своей формой, и потому его фигура сейчас сильно смахивала на детский рисунок: длинные руки и ноги, укороченное полное тело, и сверху маленькая головка.
– Мак? – окликнула я его.
– Привет, Кинси, – ответил он своим удивительным, только ему присущим иронически-насмешливым тоном.
Я была так рада его видеть, что даже засмеялась от удовольствия, и как большой щенок, с гордым видом бросилась ему в объятия. Что вызвало у Мака в ответ редкую для него улыбку, обнажившую почерневшие от выкуренного за долгую жизнь табака зубы.
– Давненько не виделись, – проговорил он.
– Даже не верится, что это ты. Пойдем ко мне в кабинет, гостем будешь, – ответила я. – Кофе хочешь?
– Нет, спасибо, пил совсем недавно. – Мак обернулся, ища глазами, куда бы деть окурок, и только тут с опозданием сообразил, что вокруг нет ни одной пепельницы. Он удивленно огляделся, и взгляд его задержался на цветочном горшке, что стоял на столе Элисон.
Та шагнула ему навстречу и протянула руку.
– Давайте-ка я найду ему место, – сказала она, забрала у Мака из рук непотушенную сигарету, поднесла ее к окну и легким щелчком выбросила наружу, взглядом проследив, не попал ли тлеющий окурок в одну из стоявших внизу открытых машин.
Мы двинулись через холл по направлению к моему кабинету, по пути я в общих чертах обрисовала Маку мое нынешнее положение, он реагировал сдержанно-вежливыми репликами. Оказавшись в моем кабинете, он должным образом выразил свои восторги. Мы немного поболтали с ним об общих друзьях и знакомых, перекинулись последними сплетнями. Этот обмен любезностями дал мне возможность рассмотреть Мака повнимательнее. Выглядел он так, словно возраст вдруг резко сказался на нем. Лицо у него стало каким-то бесцветным. Судя по внешнему виду, он похудел фунтов [3] на десять, и вообще казался каким-то усталым и неуверенным, что было на него совершенно непохоже. Прежний Мак Вурис был резок, бесцеремонен, нетерпелив, беспристрастен, решителен, начисто лишен чувства юмора и консервативен. С ним было неплохо работать, и я даже восхищалась его запальчивостью, шедшей от стремления сделать свое дело как следует. Теперь в нем исчезла прежняя искорка, и меня это встревожило.
– У тебя все в порядке? Что-то ты вроде бы на себя не похож.
Он вдруг сделал неожиданно энергичный и раздраженный жест рукой.
– Клянусь Богом, они убивают всякое желание работать. Эти проклятые начальники с их рассуждениями насчет того, что дальше уже идти некуда. Я знаю страховое дело... черт побери, я достаточно долго в нем работаю. Когда-то "КФ" была как одна семья. Да, мы делали бизнес, но занимались им с состраданием к людям и с уважением друг к другу. Мы не всаживали коллегам нож в спину, не влезали на территорию друг друга и не обманывали клиентов. А теперь я не понимаю, Кинси, что происходит. Жуткая текучесть кадров. Страховые агенты сменяются с такой быстротой, что по-моему, не успевают заглянуть даже в папки с документами. Все разговоры только о том, как снизить издержки и поднять рентабельность. В последнее время мне просто не хочется ходить на работу. – Он сделал паузу, лицо у него раскраснелось и приобрело глуповато-застенчивое выражение. – Господи, ты только послушай, а? Я начинаю высказываться, как какой-нибудь болтливый старый пердун. А впрочем, кто же я есть, как не старый пердун? Мне предложили "досрочный выход на пенсию", черт их знает, что они там под этим подразумевают. Они стараются всеми силами выставить нас, стариков, пораньше на пенсию. Мы слишком много зарабатываем, а кроме того, привыкли работать по-своему.
– И ты собираешься принять это предложение?
– Я еще не решил, но может быть, и приму. Вполне вероятно. Мне уже шестьдесят один год, и я устал. Хочу побыть немного с внуками, прежде чем отдам концы. Мы с Мэри могли бы продать дом, купить "дачу на колесах", поездить, посмотреть страну, навестить родственников. Подолгу бы ни у кого не задерживались, чтобы не надоесть. – У Мака с женой было восемь взрослых детей и бесчисленное количество внуков. Но тут Мак вдруг резко сменил тему разговора, мысли его явно были заняты чем-то другим. – Ну да ладно, хватит об этом. У меня еще впереди месяц, чтобы что-то решить. Тут вот возникло одно дело, и я сразу же вспомнил о тебе.
Я ни о чем не спрашивала, предоставляя ему возможность самому рассказать о цели своего визита. У Мака всегда получается лучше, когда ему удается подойти к вопросу по-своему. Он достал пачку "Мальборо" и, постучав по ней, вытряс сигарету, протер костяшкой пальца губы и только тогда зажал сигарету зубами. Достал коробку спичек и закурил, загасив горящую спичку клубами выпушенного дыма. Потом заложил ногу на ногу, так что отвороты брюк стали служить ему вместо пепельницы, я даже забеспокоилась, как бы не вспыхнули его нейлоновые носки.