Мне уже становилось лучше.

— Смотри-ка, срабатывает, — обрадовался я.

— А ты как думал. Британцы понимают, как облегчить боль. Увы, они не всегда пони мают, где это требуется.

Я не слишком понял, что он имел в виду, поэтому промолчал. Он спросил:

— Развязал?

— Еще как.

— Из-за чего?

— Мой друг умер.

— А, прими мои соболезнования.

— Я пропустил его похороны и наверняка разругался с теми немногими друзьями, которые у меня еще остались.

Подошел полицейский, остановился и рявкнул:

— Двигайте отсюда, тут общественное место.

Пэдриг вскочил, прежде чем я успел ответить, и забормотал:

— Да, офицер, мы уходим.

Когда мы двинулись прочь, я сказал Пэ-Дригу:

— Выскочка и говнюк.

Пэдриг слегка улыбнулся и заметил:

— Есть в тебе задиристая жилка.

— Знаю я этих ребят. Сам когда-то был таким же.

— Говнюком?

Я невольно рассмеялся.

— Наверное. Но я действительно служил когда-то в полиции.

Он удивился, остановился и смерил меня взглядом:

— Вот никогда бы не подумал.

— Это было очень давно.

— Но некоторая тоска по тем временам еще ощущается. Может, снова туда вступишь?

— Вряд ли. Теперь туда берут кандидатов со степенью.

— Со степенью чего?

Мы уже дошли до верхнего конца площади. Алкаши, гужевавшиеся у туалетов, окликнули Пэдрига. Я спросил:

— Пока ты не ушел, могу я тебя кое о чем спросить?

— Валяй. Не обещаю, что скажу правду, но постараюсь быть убедительным.

— Ты веришь в карму?

Он приложил палец к губам, молчал целую вечность и наконец произнес:

— Каждому действию всегда есть равное противодействие… Да, я верю.

— Тогда я в глубокой жопе.

* * *

Творчество — вызов каждому человеческому существу.

Будешь ты творить с благоговением или с пренебрежением.

Гари Закав. «Недра души»

~ ~ ~

Домой я принес всего шесть банок пива. В магазине, торгующем без лицензии, хотел купить виски, но не тут-то было! Ничего не вышло. Лекарство Пэдрига все еще действовало, так что я улегся спать в более или менее приличном виде.

Проспал до рассвета. Когда проснулся, то обнаружил, что я не попал в первый круг ада. Смог даже обойтись без опохмелки и выпить немного кофе.

Меня трясло как осиновый лист, но к этому я уже привык. Поставил пиво в холодильник, думал, что буду пить его постепенно. Стоял под душем, пока весь не покрылся мурашками, затем немного подровнял отросшую бороду. Взглянул в зеркало, и плюнуть захотелось.

В зеркале отразилась вдрызг помятая рожа.

Позвонил Энн. Сняла трубку после первого же звонка:

— Да.

— Энн, это Джек.

— Да? — Сплошной лед.

— Энн, я не знаю, с чего начать.

— Не утруждайся.

— Что?

— Я так больше не могу. Отправлю тебе чек в уплату за услуги. Мне они больше не понадобятся.

— Энн… пожалуйста.

— Твой друг лежит на кладбище, недалеко от Сары. Это на случай, если ты протрезвеешь когда-нибудь и сможешь туда добраться. Хотя сильно в этом сомневаюсь.

— Может быть…

— Ничего не хочу слушать. И не звони мне больше. — Она положила трубку.

Я влез в костюм и отправился в путь. У собора меня кто-то окликнул. Подбежал Фил Джойс:

— Я получил работу.

— Что?

— На почте. Сослался на тебя.

— Я думал, тебе работа не нужна.

— Ну да, не нужна, но приятно, когда тебя хотят нанять.

— Ну я рад. Когда начинаешь?

— Что начинаю?

— Работать.

Он посмотрел на меня так, будто я рехнулся:

— Да не собираюсь я там работать.

— Вот как?!

— Между прочим, у меня есть для тебя лошадь.

Я был уже почти уверен, что сейчас он выведет из церкви жеребца. Он сказал:

— В полчетвертого на площади. Кличка Рокетмен. Ставь по-крупному.

— Как по-крупному?

— Как в давние времена.

— Ладно… спасибо.

— Спасибо тебе. Я всегда хотел стать почтальоном.

~ ~ ~

Зашел в «Яву» выпить кофе. Официантка по-английски не говорила, зато лучезарно улыбалась. Что ж, справедливо.

— Двойной эспрессо, — попросил я. Ткнул пальцем в меню.

Пора узнать, как обстоят мои финансовые дела. Вынул бумажник. С радостью почувствовал, что он не пустой. Заглянул. Банкноты… виднеются банкноты. Очень медленно пересчитал. Две сотни. Не успел я возрадоваться, как на меня упала тень.

Огромный мужик, чем-то знакомый, но я никак не мог вспомнить чем, сказал:

— Поговорить можно?

Я положил левую руку на стол:

— Пришел переломать еще раз?

Это был парень из охранной фирмы, который избивал меня тогда, в первый раз. Он выдвинул стул и сказал:

— Я хочу объясниться.

Официантка принесла кофе и взглянула на него, но он отмахнулся.

— Я весь внимание, — заметил я.

Он начал:

— Вы знаете, я охранник. Охрана — дело хлебное, многие ребята этим занимаются. Когда мистер Форд сказал, что вы гоните волну, я еще не знал, какой он на самом деле. Он умер, вы в курсе?

— Слышал.

— Ну, выяснилось, что он извращенец. Положа руку на сердце, должен сказать, что мне это всегда было противно. После того… что мы с вами сделали… я выяснил, что вы служили в полиции. Если бы я знал, клянусь, никогда бы такое не сделал.

— Ну и что вам сейчас нужно, прощение?

Он опустил голову:

— Я возродился духом.

— Как мило.

— Нет, правда. Я уволился из полиции и ушел из охранной фирмы. Теперь собираюсь работать на ниве Господа.

Я отпил глоток кофе. Горький, как неуслышанная молитва.

— Говорят, вы все еще занимаетесь этим делом, самоубийством юной девушки.