Она не улыбнулась. Подошла поближе:

— Это из-за меня?

— Что?

— Это из-за Сары?

— Нет… нет, конечно нет.

Она поставила пакет на тумбочку:

— Я принесла вам виноград.

— А виски случайно не найдется?

— Виски вам сейчас нужно меньше всего.

В дверях возник Шон и пробормотал, скрываясь:

— Боже милостивый!

Энн Хендерсон наклонилась, поцеловала меня в щеку и прошептала:

— Не пейте. — И ушла.

Шон пошатываясь приблизился ко мне:

— Видать, ты кому-то здорово нагадил.

— Именно.

— Кто-нибудь вызвал полицию?

— Это и были полицейские.

— Брешешь.

— Я ботинки видел, гораздо ближе, чем мне хотелось бы. Они точно из полиции.

— Господи! — Он сел — выглядел он хуже, чем я себя чувствовал, — потом поставил на кровать большой пакет и объяснил: — Здесь то, что тебе может понадобиться.

— А выпить?

Я чувствовал себя так, будто я сумасшедший священник из «Отца Теда». Пошуровал в пакете:

шесть апельсинов

плитка шоколада

коробка печенья

дезодорант

пижама

четки.

Я вынул четки и спросил:

— Чего тебе наговорили про мое состояние?

Он сунул руку в карман и вытащил четвертинку виски.

— Да благословит тебя Господь! — сказал я.

Я отпил прямо из бутылки, почувствовал, как шевельнулся мой разбитый нос. Виски дошло до сердца и растеклось по саднящим ребрам.

— Крепко.

Шон кивнул и вроде задремал.

— Эй! — закричал я.

Он аж подскочил. Казался потерянным, нет, еще хуже, старым. Сказал:

— Жара… Господи… почему есть такие места, где жарко, как в печке?

Наверное, подействовали болеутоляющие уколы, но я был совсем без сил. Спросил:

— Где Саттон?

Шон отвернулся, и я насторожился:

— В чем дело? Давай выкладывай.

Он повесил голову и что-то пробормотал.

— Говори внятно… Ненавижу, когда ты бормочешь.

— Был пожар.

— Боже!

— С ним все в порядке, но дом сгорел. Со всеми картинами.

— Когда?

— Тогда же. В ту ночь, когда тебя избили.

Я покачал головой. Это я плохо придумал. Виски плескалось у меня за веками.

— Что, черт возьми, происходит? — воскликнул я.

Снова появился врач и сказал:

— Мистер Тейлор, вам нужно больше отдыхать.

Шон встал, положил руку мне на плечо:

— Я еще приду сегодня.

— Меня здесь не будет. — Я спустил ноги с кровати.

Врач забеспокоился:

— Мистер Тейлор, я настаиваю, чтобы вы легли.

— Я ухожу… ВСВ, так это у вас называется?

— ВСВ?

— Вопреки совету врача. Бог мой, вы что, не смотрите «Скорую помощь»?

У меня на мгновение закружилась голова, но виски придало уверенности. Все мое существо вопило от нетерпения — так хотелось выпить пива. Много-много.

На лице Шона отразились все страдания мира, когда он сказал:

— Джек, будь разумным.

— Разумным? Это не по моей части.

Я неохотно согласился взять такси. Когда меня катили на коляске к выходу, медсестра сказала:

— Ты настоящий придурок.

* * *

Шик-блеск

~ ~ ~

Монахиня читала Патрицию Корнуэлл. Увидев, что я взглянул на обложку, сказала:

— Я предпочитаю Кэти Рейхе.

Ну что на это скажешь? Вежливого ответа уж точно не найдешь. Я спросил:

— Я приехал слишком рано?

Она неохотно отложила книгу:

— Еще полчаса. Можете пока погулять.

Что я и сделал.

Монастырь Бедной Клары стоит в самом центре города. Здесь каждое воскресенье в половине шестого утра бывает месса. Такое впечатление, что переносишься лет на пятьдесят назад.

Или вообще в Средневековье.

Сам обряд, запах ладана, латинские интонации погружали в благодать, описать которую невозможно.

Я не знал, почему прихожу сюда. Спросите меня, во что я верю, и я потянусь к газете, где есть расписание скачек. Как-то я, не подумав, рассказал об этом Кэти Б. С тех пор она меня все время дразнит.

— В чем дело? Можно подумать, ты язычница.

— Я буддистка.

— Ну видишь, о чем я? С чего бы тебе сюда приходить?

— Это как в телесериале «Возвращение в Брайдсхед».

— Что?

— В Англии католицизм исповедуют немногие избранные. Ивлин Во, Грэм Грин и так далее.

Она меня утомила. Сейчас я смотрел, как она приближается к монастырю. Я ее предупредил:

— Оденься соответствующе. Не на гулянку собралась.

На ней было длинное платье. Вполне годится для бала в «Банке Ирландии», но для мессы? Затем я заметил ботинки, те самые, и сказал:

— Ботинки!

— Я их почистила.

— Но они синие.

— Монахиням нравится синий цвет.

— Откуда ты знаешь?

— Я видела «Агнцы Божьи».

Тут она заметила мой нос, пальцы в гипсе и подняла брови. Я все рассказал. Она восхитилась:

— Вот здорово.

— У тебя что, крыша поехала?

— Как ты думаешь, они за мной придут?

— Нет никаких «они»… просто совпадение.

— Ну да… как же.

Зазвонил колокол. Кэти спросила:

— Откуда я узнаю, что надо делать?

— Делай то же, что и я.

— Тогда нас обоих выставят.

Внутри маленькой церкви было тепло и уютно. Кэти схватила листок со словами гимнов и взвизгнула:

— Они тут поют!

— Это не для тебя.

Но я ошибся.

Прихожане пели гимны хором. Кэти — громче всех. Когда месса закончилась, к нам подошла монахиня и поздравила ее, сказав:

— Хотите как-нибудь еще спеть в воскресенье?