– Закройте шторки! – снова прошептала девушка.
– Ты что, от минувшей ночи еще не отошла? – удивился Ворохтин, но просьбу выполнил.
– Сейчас я вам такое покажу, что вы три дня отходить будете! – пригрозила она. – Нас тут никто не подслушает?
– А ты считаешь, что за мной следят? – небезосновательно спросил Ворохтин.
– Следят! – презрительно фыркнула Кира. – Да вся база только и говорит о том, что на вас уголовное дело завели! Удивляюсь, как вас только в отделение не увезли!
Ворохтин многозначительно почесал покрытую жесткой щетиной щеку и вздохнул. Он хотел спросить, почему же Кира так доверительно относится к подозреваемому в преступлении человеку, но не решился. Кира опустилась на колени и торопливо вынула из портфеля портативный компьютер. Подняла экран, включила загрузку. Пока компьютер тихо урчал и гудел, выкидывая на экран цифры и буквы, девушка смотрела в окно, чуть сдвинув шторку в сторону.
– Я просматривала снимки, которые сделала на Четвертом острове, – наконец сказала она, – и вот что заметила…
Она склонилась над компьютером, нажала несколько клавиш, и на экран стало медленно наползать изображение песчаного берега и освещенных солнцем величественных сосен. Кира повернула компьютер так, чтобы Ворохтин мог хорошо рассмотреть фото.
– Что это? – спросил Ворохтин, не видя ничего, что могло вызвать у девушки такое сильное волнение.
– Это берег Четвертого острова, – снова перешла на шепот Кира. – Я сняла его в тот момент, когда вы нашли и вытащили на берег труп Павлова.
– Ну да, – кивнул Ворохтин. – Узнаю. Песок, кусты, сосны…
– Вот и я сначала видела только кусты и сосны. А потом увеличила контраст до максимума… Вот так…
Она загнала стрелку мыши на панель управления и сдвинула в сторону виртуальный ползунок. Картинка стала ослепительно яркой, словно рядом с берегом взорвалась атомная бомба. Кусты и деревья превратились в рваные черные пятна, а песчаный пляж стал напоминать снежную целину с проявившимися на ней черными цепочками следов.
Ворохтин изо всех сил пялился на экран, но ничто не привлекало его внимания.
– Я сделала снимок в тот момент, когда Саркисян, Чекота, Гвоздев и вы ушли на поляну. – Кира даже задыхаться стала от волнения. – Обратите внимание на следы! Вы оставили за собой четыре цепочки. Все верно. Больше следов нет. Пляж девственно чист…
– Черт возьми! – наконец дошло до Ворохтина. – А где же следы Павлова?
– Ну вот! – с облегчением произнесла Кира. – Значит, я не сошла с ума. Следов Павлова нет! Будто он перепрыгнул пляж и сразу плюхнулся в воду.
– Конечно, перепрыгнул пятидесятиметровый пляж! – сказал Ворохтин и сбросил контраст. Песок на экране потемнел, приобрел желтый оттенок, следы на нем утратили четкость и слились с общим фоном. – А это случайно не игра света и теней?
– Нет! – обиженно воскликнула Кира и тотчас испуганно прижала ладонь к губам. – Контраст выделяет то, что сливается по цвету с фоном. Я всегда так работаю со снимками, чтобы улучшить качество важных деталей. Например, морщины на лбу старика или рябь на поверхности воды.
Ворохтин снова увеличил контраст и надолго застыл у экрана.
– Странно, – произнес он. – Выходит, Павлов ни разу не ходил по этому пляжу.
– А как же он попал в воду?
– Может, спустился на пляж в другом месте, а сюда пришел по прибою?
– И так он делал каждый раз, таская из леса колья для запруды? Дураку семь верст не крюк?
– М-да, – согласился Ворохтин. – Нелепость… Может, песок очень сыпучий, и его быстро разравнивает ветер?
– Я тоже так думала. Но вот видите следы, похожие на елочки? Это по берегу ходили вороны. Почему их следы сохранились, а следы Павлова нет?
– Чертовщина какая-то! – пробормотал Ворохтин. – Получается, что Павлов по какой-то причине избегал ходить по этому участку.
Кира, по всей видимости, получала удовольствие от того, что ставила перед Ворохтиным неразрешимые задачи. Убедившись, что спасатель в разгадывании этой загадки окончательно зашел в тупик, она подсела к клавиатуре, коснувшись Ворохтина плечом, и стала работать с опциями.
– Это еще не все. Здесь есть такая функция, как подмена одного цвета другим, – сказала она. – Допустим, я возьму образец цветового оттенка из этого места, где по всем законам должны были остаться следы Павлова, и заменю ярко-красным… Смотрите, что получилось!
По пляжу поползли красные пятна. Казалось, что компьютер, отыскивая заданный оттенок, стал заливать его кровью. В некоторых местах появились лишь «капли», в других – «мелкие лужицы», а посреди пляжа, между водой и кустами, протянулся «кровавый ручей».
– Откуда взялась эта полоса? – спросил Ворохтин, коснувшись пальцем «ручья».
Девушки обожают, когда опытные и зрелые мужчины уподобляются школьникам и задают им вопросы, как учителям.
– Песок сам по себе желтый, – стала пояснять Кира. – Но рельеф, даже невидимый глазом, дает тени и рефлексы. А это уже другие цветовые оттенки. Человеческий глаз не всегда их различает, а компьютер – всегда. Вот тут он обозначил определенный оттенок красным цветом.
– Значит, на месте этой красной полосы песок имеет единый оттенок?
– Правильно. То есть на протяжении этой полосы нет теней. Следовательно, нет рельефа.
Она замолчала, полагая, что теперь Ворохтин сам обо всем догадается. Но спасатель предпочел перестраховаться.
– А теперь сделай вывод! – потребовал он.
– Песок в этом месте разглажен! – выпалила Кира с досадой, что Ворохтин оказался таким недотепой.
– Разглажен? – с некоторым разочарованием повторил Ворохтин. Он ожидал, что Кира скажет: «Песок в этом месте был залит кровью!»
– Да, разглажен! – Она вернула изображение в первоначальный вид. «Дорожка» исчезла. – Павлов шел к воде и ветками заметал за собой следы!
– Зачем? – удивился Ворохтин.
– Не знаю, – пожала плечами Кира.
Она выключила компьютер, вынула из него дискету и протянула ее Ворохтину.
– Здесь записан файл этой фотографии, – сказала она с трагической торжественностью. – Спрячьте дискету в надежное место. Вдруг со мной что-нибудь случится?
«И опять давно забытые ощущения!» – подумал Бревин, с трудом разлепляя веки и облизывая пересохшие губы.
В окно светило веселое солнышко, тюлевая штора колыхалась на сквознячке, на березе, которая без устали мела подоконник своими ветвями, чирикали воробьи.
Он перевел взгляд на середину кровати и увидел кудрявую голову. Особь женского пола сидела к нему спиной, накинув простыню на плечи, и смотрела телевизор. «Как же ее зовут?» – не слишком напрягая память, подумал Бревин.