– Давай! – разрешил носатый и, снова закуривая, злобно произнес: – Где же машина?! Сейчас нас в самом деле накроют!
То, что его раздражало и злило, мне давало надежду. Если бы те двое на джипе нашли Влада, то давно привезли бы его сюда. Затянувшиеся поиски могли означать одно: Влад успел скрыться в джунглях.
Эдвард пытался вложить «магнум» мне в ладонь. Я как мог напрягал и растопыривал руки. Пилот кряхтел, горячая рукоятка тыкалась мне в запястье.
– Браслеты мешают, – сказал он. – Надо отстегнуть.
Носатый кивнул, разрешая, и Лошадиная Губа протянул пилоту связку мелких ключей. У меня появился шанс умереть в бою. Я расслабил руки, позволяя пилоту свободно отстегнуть наручники. Щелкнул замок. Демонстрируя послушание и покорность, я продолжал обнимать дерево, словно мои руки приросли к стволу.
– Что это? – вдруг спросил носатый, глядя на край леса.
Между стволов пробивался яркий свет фар. Протяжный гудок вспугнул целую эскадрилью птиц, которые с истошным криком взлетели с веток, словно ожившие плоды.
– Наконец-то, – сказал Лошадиная Губа. – Возвращаются.
– Нет, это чужой, – возразил носатый и вытащил из-за пояса револьвер.
Я вытягивал шею, пытаясь рассмотреть, что происходило за частоколом деревьев.
– Полицейские? – неуверенно произнес Лошадиная Губа.
– Машина наша, – отозвался носатый.
Они отвлеклись и потому не замечали, что пилот, раскрасневшись от работы, пытается распрямить мои пальцы, сжатые в кулак, чтобы вставить туда «магнум» с предусмотрительно опустошенным барабаном. Большего идиота я не встречал в своей жизни. Пилот покусывал губы и царапал мои мозолистые ударные костяшки своими слабыми пальцами, словно дразнил льва, тыкая ему в морду палкой. Кулак уже переполняла форсажная сила, и я едва сдерживал тормоза, чтобы не направить снаряд прямым курсом в челюсть Эдварду.
– Не понял, – произнес Лошадиная Губа, отходя в сторону, чтобы лучше видеть джип.
И я не понял. Подминая под себя упругие стебли и тонкие побеги молодых деревьев, надрывно сигналя, к нам приближался песочного цвета джип, за рулем которого сидел Влад. На обломке ветки, закрепленном в петлях двери, капитулятивным флагом развевалась белая тряпка. Наш черный чемодан, закрепленный веревкой, лежал на капоте. В машине больше никого не было.
Признаюсь, я думал об умственных способностях Влада несколько хуже. Чувство восторга наполнило мою душу, захотелось рвануть на груди майку и крикнуть: «Наши!!» Я расслабил кулак, и в нем тотчас оказался «магнум».
– Забирайте ваш чемодан, – сказал я, упреждая желание бронзоволицых открыть ураганный огонь по машине.
До машины оставалось метров двадцать. Я уже понял, что сейчас произойдет, и медленно отвел правую руку с пистолетом назад.
– Дай сюда! – сказал Эдвард, приготовив платок.
– На! – ответил я и впечатал в его щеку полуторакилограммовый «магнум» сорок четвертого калибра.
Я не видел, как далеко отлетел несчастный пилот. В то мгновение, когда он, ломая кусты, исчезал из поля моего зрения, Лошадиная Губа хрипло крикнул:
– Вертолет!
И тотчас пригнул голову, словно опасался, что ее могут задеть лопасти. Джип дико взвыл, будто намеревался заглушить отдаленный рокот вертолета, и, выбрасывая из-под себя жидкую грязь и ломаные ветки, прыгнул вперед. Я опередил движение носатого на секунду, и, когда он только начал поднимать руку с револьвером, я уже ткнул ему под челюсть восьмидюймовым стволом.
Это был такой же эффект, как если бы я натравил на него беззубую овчарку, но носатый не сразу вспомнил, что мой револьвер не заряжен. Схватив носатого за волосы, я развернул его так, чтобы Лошадиная Губа не смог выстрелить в меня, не угробив своего хозяина. Брызнув черной струей перегноя, джип остановился за моей спиной. Я толкнул носатого на Лошадиную Губу и запрыгнул в машину. Влад тотчас ударил по газам. Рокот вертолета, падающий как лавина откуда-то сверху, смешался с хаотичной стрельбой, но между нами и бронзоволицыми уже опустились плотные зеленые «жалюзи». Не разбирая дороги, Влад гнал джип прямо сквозь заросли. Мы прыгали на ухабах, словно под нами находился дикий мустанг. Стволы деревьев надвигались на нас с угрожающей скоростью, ветки и листья хлестали по лицу; временами мне казалось, что Влад не справится с управлением и мы неминуемо врежемся в дерево, но мой друг каким-то чутьем угадывал единственно верное направление движения, и машина, продырявливая заросли, как игла холщовый мешок, ужаленным кабаном продолжала мчаться вперед.
Не меньше четверти часа Влад смотрел вперед безумными глазами и вращал руль такими энергичными движениями, словно сидя танцевал твист, а я обхватил одной рукой спинку сиденья, чтобы не вылететь на очередной кочке, а другой прикрывал лицо от безжалостных лиан и веток.
Наконец, пружина нервов раскрутилась до конца. Мы переломали и превратили в силос не меньше семи погонных километров сельвы, и вряд ли бронзоволицые, напуганные вертолетом, стали нас преследовать.
Влад затормозил и заглушил двигатель. Несколько минут мы сидели неподвижно, не произнося ни звука, вслушиваясь в многоголосие птиц и плавно усиливающийся шум дождя. Тяжелые капли стучали по гигантским листьям, которые стали для нас естественной крышей над головой. Резко запахло какими-то терпкими и горькими цветами или плодами. Потемнело. Природа словно замерла в ожидании тропического ливня. Стук капель становился все более частым. Под тяжестью воды начали содрогаться листья, ветки; все вокруг быстро приходило в движение, напоминающее страстную дрожь, которая сотрясает тело во время утоления сильной жажды.
Огромный продолговатый лист над нами, переполнившись водой, повернулся набок, и нам на головы, как из ведра, полилась теплая вода. Я почувствовал, как Влад напрягся, приоткрыл рот, сдерживая крик восторга. Вода ручьем лилась по лицу, затекала за ворот и прокладывала себе путь по спине между лопаток. Прошло всего несколько мгновений, и мы вымокли насквозь.
На Влада свалилось совсем необъяснимое веселье. Сначала тихо, а потом все громче он захохотал, словно передразнивал раскаты грома. Дождь очищал мою кожу от пота и крови, которую выпустили из меня кровопийцы. Раскрыв рот, я ловил струи и глотал безвкусный сок неба. Влад разошелся. Он уже повернулся ко мне лицом и, увидев, что со мной сделала мошкара, захохотал еще сильнее. Я не остался перед ним в долгу и начал от души ржать, показывая пальцем на его разбитый нос с запекшейся в ноздрях кровью.
Мы в одном порыве обнялись, тиская горячие и крепкие плечи друг друга. Влад вдруг вскочил, встал ногами на сиденье и прыгнул на капот. Разорвав веревку, которой был привязан чемодан, он смахнул с него листья и какого-то гадкого паука, поднял чемодан над головой и издал победный вой.
У меня вмиг упало настроение. Чтобы Влад не заметил этого, я пересел за руль и завел мотор.
– Поехали, – сказал я. – Чем глубже мы заберемся в джунгли, тем лучше для нас.