Уровень воды в двух отсеках быстро выравнивался, и сила потока слабела.
– Чтоб их крокодилы сожрали! – ругался Дик, сплевывая воду и разгребая ее вокруг себя. – Для полного счастья нам только не хватало заполучить кандиру в задницу!
Влад был уже во втором отсеке; я его не видел, только слышал, как он плещется, словно резвый бычок в реке.
– Что такое кандиру? – спросил я, подталкивая Дика к двери.
– Твое счастье, что ты о ней еще ничего не знаешь, – ответил он. – Здесь водится маленькая рыбка, которая любит влезать в дырки, которые есть в твоем теле, потом распускает шипы, чтобы ты не смог ее вытащить, и начинает высасывать кровь… – Он высоко поднимал колени и с силой шлепал ладонями по воде, пугая не столько кандиру, сколько меня. – Она сосет и раздувается, и шипы все глубже вонзаются в тело… Жертва слабеет от потери крови и боли, а она все сосет. Потому не советую никому мочиться в воду…
Дик не заметил под водой флора, споткнулся о него и плюхнулся в воду. На поверхности осталось плавать только сомбреро с фиолетовой веревкой. Я вытащил Дика за воротник жакета. Нахлобучив на голову мокрую шляпу, с полей которой тянулись водяные струи, Дик вытер усы и с угрозой произнес:
– Видит бог, мое терпение сейчас лопнет!
– Эй! – крикнул откуда-то из темноты Влад. – Здесь выхода нет!
– Чушь собачья! – сказал Дик, когда я повторил по-испански слова Влада. – Не может такого быть!
Он тряс в руке зажигалку. Она отсырела и не давала огня. Слабый свет проникал через единственный иллюминатор, находящийся высоко под потолком, и можно было разглядеть исполинский коленвал и отходящие от него, как сталактиты, шатуны с отшлифованными светлыми ребрами.
Мы брели уже по пояс в воде. Влад, стоя на верхней ступени лестницы, уже лениво, без всякой надежды, стучал ногой по двери. Я машинально протянул руку вперед, чтобы отодвинуть со своего пути светлый продолговатый предмет, плывущий на меня, и коснулся мокрых волос. Я сдавленно вскрикнул.
– Что там? – объемно прозвучал голос Влада.
– Труп, – ответил я, брезгливо отходя в сторону и ополаскивая ладонь в воде.
– Я все могу им простить, – ворчал Влад. – Но только не чемодан. Из могилы встану, но спокойно жить им не дам.
– Здесь пробоина! – крикнул Дик. Он взялся за перила, едва выступающие над водой, и, сделав глубокий вдох, на некоторое время погрузился с головой. Вынырнул, отдышался. – Я чувствую ее ногой! Огромная, быка протащить можно!
– О чем он говорит? – спросил Влад и еще раз ударил по двери. Вода дошла до верхней ступени и залила последний сухой островок.
Я уже не чувствовал дна и медленно поднимался вверх вместе с уровнем воды.
– Не нравится мне все это, – проворчал Влад, но намного громче, чем обычно. В его голосе мне послышались отдаленные предвестники паники. – Неужели в реке такая глубина, что теплоход может полностью скрыться под водой?
– Мы можем выбраться только через тот иллюминатор, – сказал я, показывая рукой вверх.
– Ты уверен, что я туда пролезу? – с сомнением произнес Влад.
– Уверен, – ответил я. – Тебе больше ничего не остается.
Дик понял, о чем мы говорили.
– Придется ждать, когда уровень воды дойдет до иллюминатора, – сказал он, задирая голову вверх. – Сколько тогда останется до потолка? Метр? В общем, минут пять. А потом…
Он издал скрипящий звук, который, по-видимому, означал летальный исход.
Мы все старались не показывать своего волнения, хотя ситуация была жуткой. Уровень воды повышался на глазах. Уже Влад, который до последнего момента стоял на лестнице, оказался в воде. Мы, как на лифте, плавно поднимались вверх, к спасительному иллюминатору, выпуклое стекло которого вместе с металлическим кольцом рамы было привинчено к корпусу четырьмя ушастыми гайками. По мере приближения к нему мы все меньше говорили, сосредоточенно глядя на белый круг.
– Сейчас его закроет, – произнес Влад, энергично разгребая вокруг себя воду и лягая меня ногами.
– Кого закроет? – не понял я.
Дик крутил головой, глядя на нас. Он чувствовал, что мы говорим о чем-то страшном, и ему было страшнее вдвойне, потому что он не понимал, чего ждать.
– Уровень воды за бортом поднимается быстрее, – прошептал Влад. – А здесь, под потолком, будет воздушная пробка.
Он был прав, но я не мог понять, хорошо это или плохо в нашем положении. Мы начинали толкать друг друга, держась на поверхности воды и инстинктивно стараясь находиться как можно ближе к иллюминатору. Это получалось как бы само собой, без всякого желания оттеснить другого и вырваться на свободу первым. Я не мог поверить в то, что рядом с иллюминатором может произойти какая-то борьба; во всяком случае, в благородстве и преданности Влада я не сомневался, а Дик до сих пор ничем себя не скомпрометировал. Вполне возможно, что наше гипертрофированное благородство становилось опаснее жестокой паники – мы попросту могли погибнуть, уступая друг другу место. Надо было все оговорить. Я мог говорить на двух языках и взял на себя эту роль:
– Как только мы сможем дотянуться до иллюминатора, так ты, Влад, сразу начинай свинчивать гайки. Снимай все, кроме одной.
– Я понял, – угрюмо отозвался Влад. – Когда я сниму последнюю, вода выдавит окно и хлынет сюда.
– Да, придется дожидаться, когда будет залита воздушная пробка. Ты выходишь первым, понял, да?
– Почему это я первый? – вяло возмутился Влад.
– Потому что ты самый толстый, и тебя придется подталкивать в зад.
– Не толстый, а накачанный, – поправил меня Влад.
Все, о чем говорил Владу, я переводил Дику. Тот в спор не вступал, кивал головой и лишь один раз заметил:
– Я могу на четыре минуты задержать дыхание.
– Ты выйдешь вслед за ним, – сказал я ему. Ничего другого я сказать не мог. Человек, который берется навести порядок в момент смертельной опасности, обязан поставить себя в последнюю очередь, иначе это уже не наведение порядка, а выбивание для себя привилегий.
– Хорошо, – ответил Дик, стащил с головы сомбреро и, вздохнув, кинул его, как диск, в сторону. Шляпа красиво спланировала и мягко села на воду, вовсе не собираясь тонуть. – Боюсь, не пролезет, – пояснил Дик.
Мы смотрели на светлое пятно иллюминатора, как чукчи на солнце после полярной ночи. Когда между ним и уровнем воды оставалось не больше полутора метров, вдруг резко потемнело, словно иллюминатор снаружи закрыли плотной желтой шторой. Мы одновременно вскрикнули, настолько страшным было это зрелище. Наше спасительное окно, которое светило надеждой, придавая нам сил и мужества, с наружной стороны залило водой. Не успели мы отойти от первого удара, как последовал второй. Раздался жуткий гул, идущий откуда-то из недр судна; мы почувствовали, как корпус содрогнулся, вода, заполнившая трюм, вспенилась, словно рядом с нами начали резвиться тюлени, и мы почувствовали, что корпус медленно кренится набок.