Я зашел в подъезд своего дома, вынул из почтового ящика свежую газету и, поднимаясь по лестнице, просмотрел заголовки. Вот это номер! На первой полосе — портрет мужчины с короткими седыми волосами, крупным носом и тонкими усиками. Может быть, фотообъектив немного исказил реальность, но самой заметной и крупной деталью портрета был мясистый, горбатый нос. Кажется, этого господина я видел на похоронах.
Я развернул газету и прочел заголовок. «ВИКТОР ГУРУЛИ: Я СУМЕЮ ВОЗРОДИТЬ „МИЛОСЕРДИЕ“ НА ЧЕСТНОЙ И СПРАВЕДЛИВОЙ ОСНОВЕ».
У меня едва хватило терпения на то, чтобы войти в квартиру, скинуть в прихожей кроссовки и рюкзак. Я сел в кресло и вонзил взгляд в газету.
«Дорогие крымчане, вкладчики АО „Милосердие“! Благодаря вашим усилиям, волне протеста, всколыхнувшей всю общественность, всех честных людей, с меня снято обвинение, и я на свободе. Пользуясь предоставленной мне газетной трибуной, я хочу однозначно заявить: убийство Эльвиры Милосердовой — а я по-прежнему убежден, что это заказное политическое убийство, — санкционировано нынешним руководством республики, верными ей силовыми структурами и осуществлено тесно связанными с ними мафиозными структурами. Эти, так сказать, борцы за справедливость не смогли смириться с тем, что благосостояние народа, вкладчиков АО, росло не благодаря „мудрой политике“ нынешних руководителей, а вопреки ей. Авторитет и всеобщая любовь, которые по праву заслужило „Милосердие“, стали костью в горле наших „отцов“. И они подло убили честнейшую женщину — Эльвиру Милосердову, всем смыслом жизни которой было служение своему народу.
Я заявляю, что никакие угрозы со стороны УВД республики не заставят меня сойти с пути, начатого Эльвирой, и объявляю о своем решении приступить к воссозданию акционерного общества «Милосердие». В ближайшее время я намерен взять под залог недвижимости у братских российских банков ссуду и начать выплату вкладчикам денег. В первую очередь будут обслужены ветераны Великой Отечественной войны, пенсионеры, инвалиды и многодетные семьи. Одновременно с этим АО «Милосердие» возобновляет прием вкладов от населения под высокие гарантированные проценты и продажу ценных бумаг.
Помыслы мои чисты и благородны! «Милосердие» возродится!
Генеральный директор АО «Милосердие» Виктор Гурули».
У меня даже дух перехватило от осознания масштабности надувательства и цинизма мошенников. Я расстелил газету на столе, стал резать на ней хлеб, колбасу и сыр, попутно еще раз просматривая текст. «Самое грустное заключается в том, — думал я, — что подавляющее большинство людей поверят этому Гурули и снова понесут деньги. Потом он набьет чемоданы валютой и тоже исчезнет — „утонет“, „помрет“ от пули наемного убийцы или уже без всякой маскировки помашет ручкой из-за границы. На его место встанет третий борец за благосостояние народа… Так будет продолжаться до тех пор, пока наш народ не поумнеет, не перестанет быть таким доверчивым. Но возможно ли это — перестать верить в мессию, в благотворительность, в милосердие? Если не верить, то что тогда останется? Зачем тогда жить?»
Я ходил по комнате, жуя бутерброд. Я знаю многое, знаю почти все об этих мошенниках, называющих себя акционерным обществом. Но у меня практически нет доказательств. Я знаю, что Моргун причастен к убийству на Диком острове, к «самоубийству» капитана яхты Караева, но не могу это доказать. Я знаю, что Милосердова живёт на бывшей номенклатурной даче в районе Барсучьей поляны, но не располагаю доказательствами этого. Я знаю, что Гурули и Милосердова наняли киллера, чтобы убить меня, и Лепетиха стрелял в моего гипсового двойника, но даже это также нуждается в доказательстве.
Доказывать каждую версию по отдельности можно до конца века. Я должен был найти оригинальный, непредсказуемый ход, который поставил бы Милосердову в безвыходное положение, вынудил бы ее поднять лапки кверху и раскрыть себя. Когда выяснится, что Эльвира жива-здорова, то сразу встанет вопрос: а кого в таком случае хоронили с такой помпой? Следственная группа обязательно проведет эксгумацию и начнет выяснять личность убитой. Причастность Эльвиры к этому убийству будет установлена без особых затруднений. А следом за ней потянутся и Гурули, и Моргун, и все остальные «шестерки», которые выслеживали, подставляли, убивали…
Оригинальный, непредсказуемый ход. Легко сказать — найти, но где его найдешь? Я знаю номер телефона — этого вроде бы достаточно, чтобы найти дачу, где сейчас скрывается Милосердова. А что дальше? Я никогда не видел Милосердову, разве что на фотографии школьных лет. Что я скажу молодой женщине, живущей на той даче? Здравствуйте, я знаю, что вы не умерли, вы — живая. В лучшем случае она вызовет «Скорую психиатрическую помощь». В худшем — ее телохранители закопают меня на территории дачи с дыркой в черепе.
Идея витала где-то рядом, но мне все никак не удавалось за нее ухватиться. Для начала надо выяснить адрес дачи. Я, не откладывая дела в долгий ящик, тотчас позвонил в справочную.
— Девушка! — сказал я, когда мне ответили. — Телефон есть, а вот адреса не знаю.
— Миллион двести тысяч купонов, — прогундосила телефонистка.
— Простите? — не понял я.
— Стоить это будет миллион двести! — нервно пояснила девушка.
«Хорошенькие у вас расценки», — подумал я, но все же согласился.
— Называйте номер вашего телефона и номер, по которому ищете адрес.
Я продиктовал.
— Ждите, я позвоню, — ответила девушка. Ждать пришлось недолго.
— Алло! — услышал я в трубке. — Вы заказывали адрес по телефону девяносто три ноля четыре?.. Адреса нет, этот номер закрыт и в справочнике не значится.
Я мысленно выругался.
— А счет? — зачем-то спросил я.
— Счет мы вам пришлем… И короткие гудки.
— Чтоб ты провалилась со своей платной услугой! — дал волю я своим чувствам.
Этого следовало ожидать. Телефонные номера номенклатурных дач, как и кабинетов высоких государственных чиновников, всегда шли в секретных списках и разглашению не подлежали.
— Хорошо спряталась Милосердова—Васильева, — пробормотал я. — С наскока не достанешь.
И тут меня осенило. В самом деле — Васильева! Наверняка Милосердова взяла паспорт Татьяны и живет под ее фамилией. Возраста они примерно одного, а внешность для молодой женщины — понятие относительное. При помощи макияжа, стрижки и укладки можно без особого труда добиться сходства с фотографией на паспорте. Она выбрала в качестве своей жертвы девушку, которую, как могло показаться, никто особенно разыскивать не станет. Бродяжка, наркоманка — кому она нужна? Но надо сымитировать ее розыск. Скажем, Татьяну Васильеву начал искать бывший любовник, друг или родственник. Надо припугнуть Милосердову, вынудить ее срочно отмазаться от фамилии Васильевой, как от кровавого пятна на своей одежде. А если на эту фамилию уже заказан авиабилет за границу, оформляются документы на вывоз валюты, если она уже крепко влипла с чужой фамилией?
Я даже притопнул от возбуждения и предчувствия удачной охоты. Милосердова никогда не видела меня в лицо, как, собственно, и я ее. А что, если мне самому сыграть роль родственника Татьяны Васильевой? И, встретившись с Милосердовой, сделать вид, что я признал в ней, скажем, двоюродную сестру? А чтобы это выглядело убедительно, придумать правдоподобную легенду: мол, никогда тебя, голубушка, не видел, всю жизнь мечтал встретиться, да вот выпал удобный случай — с другом приехал отдохнуть в Алушту, случайно узнал, что живешь недалеко — на Барсучьей поляне, и решил зайти. Убивать меня, тем более если я буду с Лешей, люди Милосердовой не станут — нет смысла вешать на себя лишний криминал из-за какого-то восторженного родственника. Выставить сразу же за дверь тоже не смогут — с родственником так не поступают. Им придется принять игру, которую я им буду навязывать. Рано или поздно Милосердова с головой зароется во лжи и выдаст сама себя.