Я взял ее на руки и перенес на диван. В бутылке, валяющейся на полу, каким-то чудом сохранился глоток коньяка. Анна отпила, поморщилась, прижала руки к груди, ноги подобрала под себя, ее била крупная дрожь, подбородок трясся так, что она не могла говорить.
— Раздевайся! — сказал я. — Ты мокрая насквозь.
Она отрицательно покачала головой.
— В-в-все р-р-равно не в-в-во что переодеться…
Она была права, и тогда я вынул из шкафа все одеяла, которые там были, и накрыл ее.
— Ты меня просто шокировала, — признался я. — Я сразу не узнал тебя. Зачем ты за мной следила? Для чего тебе понадобился этот дурацкий маскарад с париком?
Анна, может быть, и хотела ответить, но сил ее хватило только на то, чтобы отрицательно покачать головой и произнести:
— Долго… рассказывать.
Я понимал, что воля Анны сломлена и пытаться сейчас что-нибудь у нее выяснить — безнадежное дело. Надо было принимать экстренные меры, так как переохлаждение могло привести к тяжелым последствиям.
Я поднялся в рубку, дал малый ход и стал осторожно выходить на прежний курс. Пока я боролся с волнами и вытаскивал Анну, «Ассоль» отнесло почти к самому берегу Дикого острова. Я крутил головой и смотрел во все стороны, отыскивая снаряд, на котором Анна примчалась сюда. У меня не было иллюзий на тот счет, что я смогу в одиночку затащить «Ямаху» на борт яхты. Но водный мотоцикл вполне можно было привязать к корме и буксировать куда угодно. Однако «Ямахи» нигде не было видно: В принципе она была непотопляема, но это невесомое для шторма суденышко могло выкинуть на камни острова и разбить вдребезги.
— Кирилл! — позвала меня Анна слабым голосом, и я не сразу услышал се. — Кирилл, куда ты плывешь?
— К берегу! — ответил я, пригибаясь и заглядывая в кают-компанию. — Я высажу тебя в Судаке. Пойдешь ко мне домой, будешь лечиться и ждать меня. Я вернусь — обо всем поговорим… Ты «Ямаху» взяла напрокат?
— Какой там прокат… Я ее угнала. — Она дорого стоит.
— Это все чепуха. Мы не о том говорим, Кирилл.
— Сейчас я наберу скорость, качать будет поменьше, и тогда мы вскипятим кофе, — сказал я, возвращаясь к штурвалу.
Мы действительно говорили о разном.
— Кирилл, ты знаешь, что везешь?
— Знаю. —Что?
— Деньги.
— Не то, Кирилл! — громче сказала Анна. — Да брось же ты свой штурвал! Подойди ко мне!
Я нацелил яхту на Крепостную гору, расплывчатым пятном виднеющуюся на горизонте, и спустился в кают-компанию.
— Анна, — сказал я, поправляя на ней одеяло, — потерпи немного. Ты очень устала. У тебя измотаны нервы. Скоро я высажу тебя на берег.
Она выпростала из-под одеяла руку и схватила меня за предплечье.
— На яхте нет никаких денег!
По ее лицу расплывался лихорадочный румянец, глаза светились нездоровым блеском.
— Анна, — как можно ласковее, словно с больным ребенком, говорил я, отрывая ее руку от себя, — у меня нет времени. Я сильно опаздываю. Ляг, чтобы тебе было удобнее. Дать вторую подушку?
— К черту подушку! — вдруг крикнула Анна и сорвала с себя одеяло. — Где эти деньги? Где сейфы или мешки? Где?
Я попытался удержать ее силой, но Анна оттолкнула меня от себя. Она в самом деле напоминала сумасшедшую.
— Ты можешь включить мозги?! — крикнула она. — У нас нет времени! Я многое знаю. Тебя снова подставили. Никаких денег на яхте нет! Ты везешь воздух!
— Анна! — Я старался ее перекричать. — Не сходи с ума! Мы обо всем поговорим потом. Ты согреешься, отоспишься, и все будет хорошо.
— Маленький! — Анна вдруг прижала руки к груди и посмотрела на меня, как юродивая на икону. — Я не хочу, чтобы тебя убили! Народ ждет денег, а ты везешь воздух.
— Мне плевать, что я везу! — Я тоже перешел на крик. — В трюме стоят три опечатанных ящика. В Алуште я вручу их Гурули, и на том моя миссия закончится. Ты понимаешь, что я тебе говорю? Ты меня способна спокойно выслушать? Главное — довезти эти ящики до Алушты!
Анна отрицательно крутила головой, мокрые волосы хлестали меня по рукам. Она устала бороться со мной, отстранила меня, встала, держась за край стола. Одеяло соскользнуло с ее плеч и упало к ногам.
— Где? Показывай! — чужим голосом произнесла она.
— Что показывать, Анюта? — с трудом сдерживая раздражение, уточнил я.
— Где твои опечатанные ящики?
— Зачем они тебе?
Анна повернула перекошенное судорогой лицо.
— Если ты не перестанешь задавать свои глупые вопросы, я убью тебя, — спокойно произнесла она.
Я развел руками.
— Раз вопрос поставлен так категорично, мне не остается больше ничего, как связать тебя…
Анна с короткого замаха дала мне пощечину. В ухе у меня зазвенело, словно я прижался щекой к церковному колоколу.
— Что-то я никак не пойму, кто кого приводит в чувство, — пробормотал я, притрагиваясь к горячей, как сковорода, щеке. — Скажи, тебя послал Леша?
Не сводя с меня глаз, Анна протянула руку к столу и вытащила из футляра кухонный тесак.
— Еще одно слово…
Меня стал разбирать смех. Эта девчонка, которая еще десять минут назад беспомощно трепыхалась в воде, угрожала мне! Анна медленно поднесла лезвие к моему горлу. Яхта вздрогнула от удара волны, и кончик тесака, кажется, слегка оцарапал мне кожу.
— Ну!
Я тяжко вздохнул.
— Придется подчиниться… А ловко вы с Лещиком окрутили мне мозги!
— Молчать!
Я повернулся к ней спиной и, откинув ногой ковровую дорожку, склонился над трюмным люком. Конечно, я не воспринимал угрозы Анны всерьез. С этой излишне самоуверенной и немного чокнутой девицей, вооруженной кухонным ножом, я мог бы справиться с легкостью необыкновенной. Достаточно было элементарного приема на заламывание руки. Но я не торопился поставить на место молодую пиратку. Мне было интересно — чего она добивается?
— Открывай! — приказала она. Я поднял крьшку люка.
— Спускайся вниз.
Я подчинился, спрыгнул в трюм и, чтобы не стоять согнувшись, сел на один из ящиков.
— Вытаскивай!
— Что, все сразу? Анна сжала губы.
— По очереди, умник!
Она направляла на меня лезвие тесака, словно это был пистолет. Мне становилось веселее с каждой минутой.
— Пожалуйста, — ответил я, ухватился за ручки ближайшего ящика, поднял и поставил его у ног Анны. Пиратка отодвинула его ногой подальше от люка.