– Ты когда последний раз заглядывал в свой холодильник? – отпарировала Анна.

– А чего мне туда заглядывать? Я и так знаю, что он пустой.

Это удел профессионала – приготовить вкусный завтрак из ничего. Ума не приложу, как Анне удалось сварганить великолепный рыбный салат из консервов, которые в обычном виде меня не заставишь съесть даже под пытками, и горячие бутерброды с сочной ароматной начинкой. Налегая на еду, я рассказал ей:

– За полчаса Клим успевает доехать до места встречи и обратно, включая время на короткий разговор. Значит, это в трех, от силы в пяти километрах от его дома. Я попросил его подкинуть меня до автовокзала. Клим отказал, говорит, ему не по пути. Не по пути – это только в сторону Нового Света. Считаем пять километров от дома Клима. Место встречи – в районе Шторма, где-то рядом с обсерваторией. Там есть одна очень миленькая бухточка, где любят отдыхать дикари.

– Ты не ошибаешься, Кирилл?

– Ошибаюсь в радиусе двусот-трехсот метров. Когда мы увидим машину Клима, его самого разыскать будет уже несложно.

– Значит, ты решил все-таки брать Джо?

– А вот этого как раз мы делать и не будем.

Я снова придвинул к себе телефон, набрал короткий номер и попросил:

– Старшину Кныша будьте добры… А-а, это он и слушает? Очень хорошо! Ну так как, дружище, ты еще не раздумал заработать деньги и очередное звание?.. Не передумал? Молоток! На вашем желтом «уазике» можешь покатать меня?.. С удовольствием?.. Нет-нет, ты не понял, до вашего отделения мне как раз не надо. В сторону Нового Света… Идет? Тогда жду тебя на пятачке у кафе «Встреча» ровно в четырнадцать сорок пять… Нет, пистолет на этот раз брать не обязательно, а вот рацию захвати.

Я опустил трубку и затолкал в рот последний горячий бутерброд.

– Зачем он нам нужен? – не поняла Анна.

Я молча замотал головой, тщательно двигая челюстями. Не мог, не мог я ответить на этот вопрос!

Глава 26

– Поднимись настолько, чтобы ты мог хорошо видеть «Москвич» на повороте над обсерваторией, Клима, который будет сидеть где-то рядом, и все тропки, ведущие к морю. Как только увидишь, что Джо идет к Климу, тотчас передай мне. Я буду все время на связи. Есть?

– Есть! – кивнул Гриша и, вооружившись биноклем и радиостанцией, полез на стену.

Я подошел к Князеву.

– Оставляю Анну под твоим присмотром, – сказал я ему. – Надеюсь, вам не будет скучно.

– Мы вчера вечером, между прочим, очень мило пообщались, – ответил Князев.

– Что-то ты слишком разговорчивый сегодня, – заметил я.

– Такая красавица кому хочешь развяжет язык, – улыбнулся из-под бороды Князев.

– Тебе пора, – напомнила Анна. – Осталось пятнадцать минут.

– Он добежит! – успокоил ее Князев, взял Анну под локоть и повел к стене. – Идем, я научу тебя покорять горы.

Вот тебе и молчун, подумал я, быстрым шагом направляясь в поселок. Еще отобьет Анну у меня и прощения не попросит.

Кныш, как всегда, был пунктуален. Его «уазик» вырулил на пятачок ровно без четверти три, а за пару минут до этого я увидел «Москвич» Клима, который продребезжал мимо меня в сторону Нового Света. Я едва успел спрятаться за деревом, но, даже если бы Клим и увидел меня, не думаю, что это помешало бы моим планам.

Я сел в милицейский «уазик» рядом с Кнышем. Он по своему обыкновению рассмеялся, пожимая мне руку, пробормотал себе под нос: «От артист!» – и тронулся с места.

– Куда изволите везти? Насколько я понял, к нам вы не желаете?

– Только не сегодня. Пожалуй, завтра.

– Завтра так завтра, – согласился Кныш. – В Новый Свет?

– Да, но только не гони. Впереди нас один дряхлый «Москвичок» трясется, как бы ненароком его не боднуть.

Мы медленно покатили по витиеватой дороге между ограждений санатория и дома отдыха.

– Как продвигается следствие по делу об убийстве в «Суроже»? – спросил я.

Кныш скривился.

– Неважно.

– Чего ж так?

– Приблизительно за десять минут до убийства администраторша видела человека, который поднимался по лестнице на третий этаж. Мы пробовали вместе с ней составить его фоторобот. «Какие у него были волосы?» – спрашиваем. «Черные, – отвечает, а через минуту: – Ой, не черные, а светлые!» – «А глаза какие?» – «Глаза карие. – А потом: – Нет, не карие, а голубые, я спутала!..» По-моему, она просто боится. На внешней дверной ручке нашли отпечатки пальцев, которые не принадлежат убитому. Но это еще ни о чем не говорит… Боюсь, что придется тебе проходить по этому делу как свидетелю.

– Постой! Так я же прохожу по другому как обвиняемый!

– Насчет другого, я думаю, ты отмажешься. Вон какую деятельность развернул!

Мы въехали на подъем. Я едва ли не прижался лицом к лобовому стеклу, наблюдая за дорогой, снял с пояса рацию, включил ее на прием. Кныш молча покосился на нее. Как только мы миновали первый поворот, на другом конце гигантской подковы, которую образовывала дорога, мелькнул «Москвич» и сразу же скрылся за уступом скалы.

– Не гони лошадей, – попросил я Кныша. – На цыпочках, тихонечко.

Кныш делал все возможное, чтобы машина шла на цыпочках. В рации что-то зашуршало, и я услышал голос Гриши:

– Кирилл! Ответь. «Скала» вызывает.

– Слушаю, Гриша.

– Вижу, как в сторону Нового Света едет желтый «Москвич«, а за ним метрах в пятистах – милицейский «уазик».

– Надо же, какое совпадение, и мы тоже это видим. Продолжай, Григорий! Я на приеме.

– Неплохо, – сказал Кныш. – Откуда он нас видит?

– С орбитального комплекса, естественно, – ответил я. – Связь-то у меня космическая!

– Да ладно тебе свистеть!.. Вон твой «Москвич»-то тормознул!

– Стоп! Задний ход! Он пока не должен нас видеть.

Кныш остановился, отъехал метров на десять назад и вырулил на обочину. Я вышел из машины и пересел на заднее сиденье.

– Ну, давай, руководи, великий комбинатор, – сказал Кныш.

– Я лягу, чтобы меня не было видно, – сказал я, – а ты на скорости подлетишь к «Москвичу», дашь по тормозам, выйдешь со своей рацией из машины и подойдешь к водителю – он будет недалеко сидеть. Подойди к нему как к старому знакомому, поздоровайся за руку, сядь с ним рядом, фурик свой на затылок сдвинь, как ты это любишь делать, спроси, не знает ли он, как переделать рацию, чтобы ловить музыку с Марса, – словом, неси какой-нибудь бред. Две-три минуты – больше не надо. Снова пожми ему руку, помаши фуражечкой напоследок – и в машину. Вот и все задание.

– Понял, – кивнул Кныш. – Это называется скомпрометировать человека на глазах у другого. Прием известный.