– Тогда приготовьте что-нибудь национальное.

– Как же! Я сделаю вам барбекю! Обеспечьте костер, вертел и молодого барашка.

Я заметил, что адвокат как-то странно смотрит через мое плечо куда-то вниз, и машинально обернулся.

– Что вы там увидели?

Рамазанов медленно покачал головой.

– Нет, ничего. Должно быть, показалось… Да, показалось. Игра теней.

Но еще минуту не отрывал взгляда от витиеватой линии водостока, по которой мы шли час назад.

Мы дошли до скалы, в которой Валери узрела подобие собачьей головы, когда солнце уже перевалило середину небосвода и теперь стремительно скатывалось к горизонту. А горизонт представлял собой ломаную кайму гор, до которой солнцу оставалось совсем немного. Перед скалой, в ее тени, мы увидели белое пятно и, подойдя ближе, были немало удивлены.

– Снег! – крикнула Валери, присела на корточки, загребла ладонями белой хрустящей кашицы, слепила снежок и метнула его в меня. Мы зашли за скалу и увидели, что контрфорс, как гигантский каменный мост, поднимается до белоснежного купола, полыхающего на солнце нестерпимо ярким огнем.

– Завтра мы дойдем до ледника, – сказал я.

Скала хорошо прикрывала от ветра, и мы решили поставить палатку вплотную к ней. Пока мы с Валери собирали легкий дюралевый каркас, Рамазанов взялся разжигать примус. Он обложил его плоскими камнями, чтобы не задувало, подкачал воздуха, и вскоре примус загудел, обволакивая кастрюлю с водой голубым пламенем.

В палатке было достаточно места для четверых, а для троих она становилась вполне просторным и уютным жилищем. Рюкзаки мы сложили в специальный отсек, отделенный от жилой части матерчатым пологом на «молнии», расстелили коврики и спальные мешки. Валери оборудовала свое ложе у левой стенки палатки, я – рядом с ней. Не дожидаясь ужина, она сменила носки и нырнула в спальник, положив автомат рядом.

– Как будет готово – разбудишь, – попросила она.

Я подвесил на вертикальной опоре фонарь и вышел наружу, закрыв за собой «молнию».

Адвокат сидел на корточках над кастрюлей и помешивал в ней ложкой. Струился дымок. Я уловил запах еды и только сейчас понял, насколько голоден. Адвокат, увидев меня, молча махнул рукой.

Я сел рядом с примусом, прислонившись спиной к скале, и стал любоваться закатом.

– Блаженны минуты, когда дети, а равно и женщины, засыпают, – каким-то певучим голосом сказал адвокат, поднес к губам ложку, подул на желтоватый рис и снял пробу. – Сыровато. Еще минут десять. Выпить хотите?

Он развел в алюминиевой чашке спирт, и мы по очереди сделали по глотку, пожевали хлеб, посмотрели на затухающие в последних лучах солнца горы.

– Все как в обычной жизни, – задумчиво сказал адвокат. – Тайком от женщин мужчины пьют на кухне и закусывают тем, что попадется под руку. Вы, кажется, тоже не женаты?

– К счастью, уже нет.

– А я, к сожалению, еще нет. Не нашел ту, которая смогла бы привыкнуть к моему не совсем мягкому характеру. Были другие, готовые идти со мной хоть на край света, но сердце ждало любви… Да, грустно.

– А вы, оказывается, лирик.

– В какой-то степени. Все мы лирики, когда начинаем ценить то, что не ценили раньше. М-да… Простите, что я влезаю в ваши личные дела, но мне кажется, что вы и Валери идеально подходите друг другу.

– Правда? Никогда бы не подумал.

– Со стороны виднее.

– Неужели вы считаете, что я достоин женщины, которая предпочитает ложиться в постель с автоматом, а не с мужчиной?

– Вот что вас беспокоит! – Адвокат кивнул. – Признаться честно, меня тоже.

– Что девушка вооружена, а двое мужчин безоружны?

– Да.

– Тогда почему вы так легко отдали ей автомат?

Рамазанов пожал плечами.

– Признаю свою ошибку. Вовремя не отреагировал. – Он снова помешал плов, постучал ложкой о край кастрюли. – Скажите, Кирилл, значит, вы предпочли бы, чтобы автомат нес я?

– Ошибаетесь. Я всегда предпочитаю сам быть при оружии. Как вы говорите, профессиональная привычка. А почему это вас интересует? Хотите выяснить, кому из вас двоих я больше доверяю?

– Ну, допустим.

– Я не доверяю вам обоим.

– А я, как ни странно, больше доверяю вам. Теперь больше доверяю вам, – уточнил он.

– Напрасно, – покачал головой я.

– Да нет, не пытайтесь навесить на себя не свойственные вам ярлыки. Вы человек сильный и принципиальный в какой-то степени, вашей натуре непривычно делать то, что мы делаем. Но вы никогда не предадите, не выстрелите в спину, не ударите исподтишка. В этом я абсолютно уверен. Кроме того, вы не причините мне вреда еще по той причине, что без меня не сумеете перейти границу, вынести наркотики из приграничной зоны и тем более продать их.

– А в ней, – я кивнул на палатку, – не уверены? Вы думаете, она способна выстрелить в спину?

– Увы! Я думаю, что Валери при определенных обстоятельствах может это сделать.

– Низами Султанович! – Я сделал паузу и выразительно посмотрел в его глаза. Мне захотелось его проверить еще раз. – Валери удивляется моей патологической несообразительности. Я же, в свою очередь, удивляюсь тому, как странно вы подошли к подбору компаньонов. Один жадный и жестокий человек, вторая способна предать. О чем вы думали раньше?

Адвокат покачал головой.

– Опять, опять все не так! Ну я ведь уже вам говорил! Не я, а Валери подбирала себе компаньонов. Она нашла меня, а Глеб – картавого. У него дача недалеко от приграничной зоны, несколько охранников, оружие, снаряжение. Ко всему прочему он свободно владеет дари, отличается прекрасными физическими данными, и Глеба, естественно, это подкупило.

– А почему вы говорите «владеет», «отличается»?

– А вы предпочли бы говорить о нем в прошедшем времени? Но как говорили вы, когда воевали, о людях, тела которых не были найдены?

– Вы думаете, что картавый жив?

– Я буду предполагать это до тех пор, пока своими глазами не увижу его труп. Пока же вы нашли труп мальчика.

– Вы думаете, что это сделал картавый?

– А вы так не думаете? – Рамазанов приподнял брови.

– Допустим, что он жив-здоров и вчера утром бродил по берегу. Но, кроме него и отары, там же были еще три человека.

– Ах, вот в чем дело! Значит, вы подозреваете меня или Валери.

Мы замолчали. Адвокат помешивал плов, я смотрел на далекую горную вершину, самый кончик которой еще горел оранжевым светом, словно раскаленный в печи меч, лежащий на наковальне.

Глава 27

Ночью было холодно, палатка содрогалась от порывов ветра, и колышки, укрепленные булыжниками, чудом выдержали такой напор непогоды. Валери лежала у круглого окошка, которое было закрыто куском плотной ткани на липучках, но все же оттуда тянуло, и во сне она прижималась ко мне, в итоге к утру я лежал чуть ли не в обнимку с адвокатом, а Валери – едва ли не на мне.