Но достаточно. Это предел. Я озверел, но я все-таки не зверь. Я не зверь. Да и звери не всегда убивают. Тигрица повернулась и, помахивая полосатым хвостом, ушла. Подарила нам с Марго жизнь и ничего не попросила взамен. Благородство силы… Я отошел от распростертого на земле человека и, широко расставив ноги, чтобы не упасть, дышал, дышал, дышал. С моего лица на тельняшку ниспадал Ниагарский водопад. Потоки крови, реки крови! Тельняшка стала красной, как турецкий флаг. Охранник, хрипя, отполз к стене. Прижался к ней, поднял лицо.
– Браво! – услышал я за своей спиной.
Я обернулся. В дверях стоял Крот и аплодировал мне.
Он был в чистом, бежевом, перетянутом ремнем и портупеей костюме с накладными карманами и золотистыми пуговицами. Волосы аккуратно уложены, гладко выбритое лицо источало запах дорогого одеколона. Если бы не розовые пупырышки укусов, рассыпанные по щекам и лбу, да оцарапанные руки, я бы подумал, что это двойник Крота, который видел джунгли только по телевизору.
– Сколько неподдельных эмоций! Сколько живых чувств! – театрально восторгался Крот. – Куда там «Последнему герою» с его пляжными конкурсами! Куда «За стеклом» с его сопливыми подростковыми страстями! Вот где настоящая драма! Кирилл, я преклоняю голову!
– Спасибо, – пробормотал я, сплевывая кровью. – Откуда вы тут взялись? Я вас искал…
– Все знаю, дорогой мой! Все знаю!
Он обернулся в коридор и щелкнул пальцами. В камеру зашли двое молодых мужчин с невозмутимыми лицами. Один из них помог подняться охраннику и вывел его, а второй развязал мне руки. Крот посторонился и сделал приглашающий жест рукой.
– Выходите! Для вас Игра закончена.
Я ничего не понимал, но ни о чем не спрашивал. Когда вопросов слишком много и не знаешь, с какого начать, лучше некоторое время помолчать. Мы прошли через коридор и поднялись по ступеням к выходу. Я заметил, что Крот немного прихрамывает. Угрюмый детина, ожидающий нас у двери, раскрыл над нами зонтик.
– Я смотрю, вы здесь не последний человек, – заметил я, жадно шаря глазами по сторонам.
– Мне всегда импонировала ваша наблюдательность, – похвалил Крот, рассмеялся и похлопал меня по плечу. – Вы правы. Не последний. Я продюсер Игры, а все эти парни (он кивнул на подвал, из которого мы вышли) – актеры, статисты, словом, наемный персонал.
Эта новость заставила меня остановиться. Мне показалось, что я утрачиваю способность понимать что-либо. Мне захотелось сунуть голову в ведро с ледяной водой.
– Вы продюсер? То есть вы хотите сказать, что все это… – Я тряхнул головой и посмотрел по сторонам. – Послушайте, а где Ирэн?
– С Ирэн все в порядке. И с Марго, и с Морфичевым, и с Акуловым… Идемте-идемте, я все вам расскажу. Представляю, какой шок вы испытали! И, тем не менее, держитесь молодцом. У вас поразительная воля к жизни! Поразительная! Вас просто невозможно сломать! Но, увы, в финал вы не вышли. Знаете почему? Потому, что вы… Как бы точнее сказать… – Он остановился и повернулся ко мне. – Вы забыли о своей главной задаче: выжить любой ценой. Любой! В том числе и за счет других участников. А что сделали вы? Стали помогать им! Вы пошли на непозволительное самоотречение! Начали проявлять благородство! И добровольно отдали свою победу Акулову… Ну не переживайте сильно! Думаю, что на приз зрительских симпатий вы можете рассчитывать.
– Зрительских симпатий? – машинально повторил я.
– М-да, – произнес Крот, с тревогой рассматривая мои глаза. – Кажется, вы еще не готовы воспринять все то, что я вам сказал. Впрочем, это нормальное явление… Сейчас вас проводят в душ, вы помоетесь, переоденетесь, потом вас осмотрит врач, и… – он вскинул руку и взглянул на часы, – и через час я жду вас у себя в кабинете… Видите зеленый флигель? Вот там вы меня найдете.
Крот взял у сопровождающего нас детины зонтик и, насвистывая что-то веселое, пошел по асфальтовой дорожке. Некоторое время я стоял под дождем и смотрел ему вслед. Детина тронул меня за плечо и кивнул головой.
Он отвел меня в котельную, где была тесная душевая кабинка. На полочке я нашел все необходимое: мыло, шампунь и бритвенный станок. Я пустил струю на всю мощь и стал смотреть, как с меня стекает розовая вода и, закручиваясь в спираль, исчезает в сточном отверстии… Это была Игра? И для меня она закончена?.. Мозг отказывался воспринимать это, как если бы я столкнулся с неким необъяснимым паранормальным явлением. Я рассматривал свое тело, руки, ноги, а потом вдруг схватил мочалку и попытался отмыть многочисленные синяки и ссадины, словно это были чернильные пятна… Может, меня звезданули чем-то тяжелым по голове, и я сейчас лежу на земляном полу камеры, и угасающий разум рождает чудовищ в виде Крота, душа и мочалки?.. Синяки и ссадины не отмылись. И ноющая боль была настоящей… Я чувствовал, как меня покидают силы. Несколько минут назад я чувствовал, как жизненная энергия переливается через край, я был готов драться весь день, всю ночь – до тех пор, пока в камеру будут заходить люди в мокрых плащах. А сейчас у меня не было сил даже на то, чтобы нормально побриться. Руки дрожали, острое лезвие плясало по горлу, и я несколько раз порезался… Все. Конец. Игра закончена. Это была Игра. Как, однако, забавно! Но что делать теперь? Куда идти? Чем заниматься? Мне казалось, что меня остановили на взлете, вырубили форсаж, обломали крылья. Теперь остается только падать…
На лавочке я нашел пакет с одеждой: такой же, как у Крота, бежевый костюм, только без ремня и портупеи. Я взял рубашку, а брюки надел свои. Тельняшку отстирать от крови не удалось, и я бросил ее на пол. Тряпка.
Детина, дожидавшийся у входа в котельную, поманил меня за собой и сказал: «Doctor!» Я отмахнулся от него и поплелся к зеленому флигелю. Дождь утих, среди туч показалось голубое небо. По дороге мне встречались люди в военной форме, при оружии. Они с любопытством смотрели на меня, улыбались и приветственно вскидывали вверх руки. Я едва передвигал ноги. Усталость давила мне на плечи бетонной плитой. Вялое любопытство, которое я испытал при виде Крота, угасло, и теперь мною овладела апатия. Мне хотелось выпить и уснуть, и я шел к Кроту с единственной целью: выяснить у него, где можно найти водку и койку.
Когда я вошел в кабинет (у входа стоял охранник, но он пропустил меня беспрепятственно), Крот сидел за столом и по-английски говорил телефону. Он знаком показал мне, чтобы я сел на диван. Едва я сел, так тотчас стал бороться со сном. Карта местности, которая висела на противоположной стене, стала двоиться у меня в глазах. Крот говорил бегло, отрывисто, при этом он кидал в рот орешки из фарфоровой тарелочки, но я все-таки понял, что речь идет о его дочери, которая прилетает чартерным рейсом из Дели, и самолет уже вот-вот приземлится, и в связи с этим бумага должна быть отправлена нарочным немедленно…
– Я прошу прощения, – сказал Крот, опустив трубку. – Срочные дела… Вы были у врача?
– Я здоров. Только спать хочу.
– Понимаю… Мне, правда, удалось подремать пару часиков… Кофе?