От особняка лучами расходились дорожки, выложенные цветными плитками. Между ними плотно росли цветы. Я обратил внимание на то, что земля на цветниках влажная, – значит, кто-то ее недавно поливал. Бесшумно приблизившись к входной двери, обитой черным дерматином, я нажал кнопку звонка.
Никакого результата.
Интуиция редко когда подводила меня, и я чувствовал, что кто-то стоит за дверями, смотрит на меня через глазок и прислушивается к моим шагам. Я двинул по двери кулаком и крикнул:
– Караев, открывай! Слышишь, дед? У меня важное дело к тебе! Открывай, я знаю, что ты дома.
Это сработало, как волшебное заклинание «сим-сим». Лязгнул замок, дверь приоткрылась, и показалось испуганное лицо Караева.
– Чего гремишь? – сиплым голосом спросил он, узнав меня. – Чего хулиганишь здесь? Что надо? Какое еще у тебя ко мне дело?
Я почувствовал запах спиртного: наверное, дед квасил в одиночку. Одет он был так же неряшливо, как всегда, – в застиранную тельняшку и старые военные брюки галифе. В его крепкой ладони, украшенной татуировкой фрегата, летящего под всеми парусами навстречу солнцу, дымилась трубка с тонким, сильно выгнутым мундштуком. Дед был небрит, его щеки и подбородок окутывал белый налет седой щетины.
– Я звонил твоему шефу, – с ходу придумывал я, потеснив старика и зайдя в дом. – И он сказал мне, где ты прячешься.
– С чего это я прячусь? От кого мне прятаться? – возразил Караев, придерживаясь руками за стены. – Я тут за домом приглядываю, пока хозяина нет. А какое дело у тебя? Что тебе надо?
Я мельком осмотрел прихожую. Видимо, Караев по комнатам не ходил и не поднимался на второй этаж, а жил здесь, спал на раскладушке и ел за узким кухонным столиком, заставленным десятком пустых винных бутылок и раскуроченными консервными банками.
– Я веду следствие, – сказал я, рассматривая этикетки на бутылках.
– Ну и веди себе, – спокойно отозвался Караев. – А я зачем тебе нужен?
«Караев ничего не знает о том, что произошло на его яхте, – понял я. – Может быть, это даже к лучшему. Если я расскажу ему об убийстве Милосердовой, то старика это известие может шокировать, испугать, и он ничего полезного мне не расскажет».
– Твои пассажиры в нехорошую историю вляпались, – сказал я. – Дело, конечно, пустячное, но все равно требует расследования.
– Какие еще пассажиры?
– Которых ты позавчера на Ай-Фока взял. Кто ж яхту незнакомым людям доверяет?
– Ты чего-то недоговариваешь, парень, – насторожился дед. – Угробили «Ассоль», что ли? Или наехали на кого?
Я кивнул, словно подтверждая слова деда, но сказал уклончиво:
– Об этом позже. Ты мне сначала ответь: кого ты на борт в тот день взял?
Дед вдруг проявил характер. Он сел на табурет, взял со стола пустой стакан, покрутил его и поставил на место.
– Мне хозяин не велел об этом распространяться. Ты ж не милиционер, чтобы я перед тобой отчитывался.
– Ты хочешь, чтобы я привел милиционера? Это очень просто, но милиция будет с тобой по-другому разговаривать.
– А ты меня не пугай. Я не в том возрасте, чтобы пугаться.
С Караевым надо было разговаривать как-то иначе. Я обнял его одной рукой, посмотрел в глаза.
– Дед, я тебе помогал? Жену твою в Институт онкологии устроил?
– Устроил, – кивнул Караев.
– Теперь ты мне помоги. Я многого от тебя не хочу. Расскажи: кому ты отдал «Ассоль», почему не поплыл вместе с ними, почему не идешь домой?
Дед расслабился, почесал затылок и снова взял пустой стакан.
– Тогда, может быть, ты сбегаешь за «Славянским»? Чего всухую беседовать?
– Договорились! – обрадовался я. – Рассказывай мне все подробно, и я бегу в магазин.
– К тому времени он закроется. Пятнадцать минут осталось.
Я боялся, что Караев после пары стаканов уже не будет способен внятно говорить.
– Давай так, – предложил я компромисс. – Сейчас за пять минут рассказываешь вкратце, а потом, когда я вернусь из магазина, – подробно. Идет?
Караев с тоской взглянул на стакан и произнес:
– Ну, что рассказывать?
– Кого ты посадил на мысе Ай-Фока?
– Бабу молодую.
– И все?
– Больше я никого не видел.
– Но не баба же управляла яхтой!
Караев усмехнулся и принялся набивать трубку табаком.
– Естественно, не баба. Но мужика я не видел. Баба встречала меня на мысе одна, я помог ей на корму запрыгнуть, иначе она бы точно в воду свалилась. И все время поторапливала: идите, мы сами, без вас разберемся. Или что-то в этом роде. Я точно не помню. Она вообще была странная.
– Что значит – странная?
– Ну, вроде как пьяная, но запаха не было. Глазищи огромные, взгляд плывет, и улыбка на лице какая-то клоунская.
– И ты вот так просто доверил яхту посторонним?
– Ну что ты! Разве без ведома хозяина посмел бы я отдать «Ассоль»?
– Пиков разрешил тебе сдавать яхту в прокат незнакомым людям?
– Не совсем так, – ответил Караев, подкуривая трубку и наполняя прихожую едким дымом. – Пиков дал мне телеграмму. – Он поднял лицо к потолку, прищурился, вспоминая ее текст. – «Живи на даче до моего приезда. Яхту сдай в прокат. Клиент найдет тебя сам».
– И как клиент нашел тебя?
– Да очень просто! Позвонил мне накануне домой и сказал, чтобы завтра я подогнал яхту к Ай-Фока, где меня встретит его мадам. Вот и все.
– Ты по голосу не узнал клиента?
Караев отрицательно покачал головой.
– Как его узнаешь? Голос как голос. У всех такой.
– Он заплатил тебе за прокат?
– Нет. Сказал, что с Пиковым рассчитается сам… Слушай, пять минут осталось!
– Все, бегу!.. Последний вопрос: та баба была в черном костюме и туфлях?
– Чего? – удивился Караев. – В каких еще туфлях? В резиновых шлепанцах и шортах, таких, знаешь, высоко обрезанных, что задница голая сверкает, вот она в чем была.
– В шортах? – не поверил я и положил ладони себе на грудь. – А здесь?
– Здесь майчонка какая-то. В общем, не одежда, а так, одно название. Вся молодежь так по пляжу ходит… Ну, ей-богу, опоздаешь! Давай бегом! Две бутылочки прихвати, добро? И баночку консервов на закусь. Потом продолжим.
Я вышел к воротам, сдвинул в сторону засов, открыл одну створку и побежал вниз по улице к гастроному. «Что-то не то, – думал я, представляя директора акционерного общества в шлепанцах, коротких шортах и майке. – Даже если она собралась на морскую прогулку, то все равно оделась бы соответственно своему положению и возрасту. Не напутал ли чего дед? А может быть, Милосердова и мужчина поднялись на яхту позже, когда Караев уже ушел? Кто же тогда была эта баба во фривольной молодежной одежде?»