– Ну хорошо, – сдался Леша. – Экспромт отменяется. Но почему, собственно, мы не можем предположить, что два наркомана в поисках денег на омнопол или морфин спланировали захват в заложники Милосердовой? Старый Караев при жизни был весьма болтлив и любил выпить, он вполне мог сболтнуть в какой-нибудь пивной о том, что в ближайшие дни яхту возьмут в прокат богатые клиенты. Это стало известно двум наркоманам, которые и провернули свое грязное дельце.

– Но ты же только что говорил, что в действиях наркоманов напрочь отсутствует логика! – напомнил я. – А теперь утверждаешь, что они спланировали достаточно сложное дело.

– Ну говорил, говорил, – поморщился Леша. Оказывается, он не любил и не умел проигрывать. – Мало ли что я говорил! Запутался сам и меня хочешь запутать… Подумай над этой версией, не отметай ее напрочь.

– Хорошо, – согласился я. – Подумаю как-нибудь на досуге. А пока я прошу тебя составить мне компанию. Я хочу навестить господина Гурули.

– Кто такой Гурули?

– Это коммерческий директор «Милосердия».

– Ты уверен, что он станет с нами разговаривать?

– Уверен.

Глава 19

Это была бы совершенно невыполнимая задача – разыскать господина Гурули, если бы не помощь Володи Кныша. Следствие по делу об убийстве Милосердовой было приостановлено, все меры пресечения сняты, но тем не менее мудрая и многоопытная милиция ненавязчиво держала в поле зрения коммерческого директора скандально известного АО.

– Он теперь на вершине славы, – шепнул мне в коридоре Кныш, передавая листок бумаги с адресом и телефоном Гурули. – Страдалец, отсидевший несколько суток в СИЗО, борец с коррумпированной милицией. Куда нам с ним тягаться!

Он проводил меня до дверей, ведущих во дворик отделения. Протягивая руку, сказал напоследок:

– Иди через черный ход, не то вкладчики морду набьют… Зря ты все-таки занимаешься этим делом.

Он сделал ударение на слове «этим».

– А чем оно хуже тех, которыми мы когда-то с тобой занимались?

– Не понимаешь?

– Нет.

– Тогда ты безнадежен, – резюмировал Кныш и скрылся за дверью.

Мне пришлось сделать большой круг, чтобы вновь очутиться на центральной улице. Митинг у входа в отделение милиции распалялся со скоростью пожара на картонной фабрике. Толпа людей, взявшись за руки, скандировала:

– Мен-тов в тюрь-му! День-ги лю-дям!

В глазах рябили плакаты и транспаранты: «Закрытие дела Милосердовой санкционировали воры народных денег», «Довести следствие до конца!», «Требуем отставки прокурора республики!», «Гурули, где ты закопал денежки?»

Я обошел митингующих на почтительном расстоянии, вынул из кармана лист бумаги, который дал мне Кныш, и прочитал: «Ялта. Чехова, 137. 2-19-89. Виктор Резоевич».

Ялта, конечно, не бог весть как далеко, но этикет требует сначала позвонить. Я спускался вниз по улице как раз по направлению к междугородному переговорному пункту. Решения я привык принимать быстро и, приняв, уже особенно не задумывался над последствиями. Я включался в игру, которую мне навязали. Счет, который мне кто-то услужливо открыл в «Милосердии», естественно, предназначался для иной цели – скорее всего для того, чтобы навесить дополнительную улику против меня. Теперь же, когда дело Милосердовой было закрыто за отсутствием состава преступления, эту улику сам бог велел мне использовать в качестве ответного удара.

Я заказал десять минут разговора с Ялтой и, не готовя заранее речи, полагаясь только на экспромт, набрал номер господина Гурули.

Достаточно долго из трубки тянулись длинные, всевозможных звуковых оттенков гудки. Затем раздался сухой щелчок, и я услышал низкий и как будто сонный голос:

– Слушаю.

– Мне нужен Виктор Резоевич.

– Кто его спрашивает?

– Моя фамилия Вацура.

Недолгая пауза.

– Я вас не знаю. Кто вы?

– Вкладчик «Милосердия».

– Что вам надо?

– Я вам уже говорил.

– Виктор Резоевич вопросами вкладов в данный момент не занимается.

Опасаясь, что мой абонент сейчас положит трубку, я поторопился сказать главное:

– Видите ли, я хотел посоветоваться с господином Гурули о деле, которое затрагивает его личную безопасность.

Возникла пауза. Должно быть, я сказал достаточно витиевато, и мой абонент не сразу понял, что я имею в виду.

– Подождите, – нехотя сказал он.

В микрофоне снова что-то щелкнуло и запиликала электронная музыка.

– Да! – отозвался низкий баритон.

– Господин Гурули? – уточнил я.

– Да, слушаю вас. О чем вы хотите со мной посоветоваться?

– Мне кажется, это дело затрагивает ваши личные интересы.

– Короче, пожалуйста.

– Два дня назад ко мне обратился представитель одной малоизвестной фирмы, которая… как бы мягче это сказать… в общем, которая способствует возврату долгов своим клиентам.

– Так… И что вы хотите?

– Вашего совета. За свои услуги эта фирма просит треть от той суммы, которая лежит на счете «Милосердия»…

– Вы меня шантажируете? – усмехнулся Гурули. – А не боитесь, что я запишу ваш голос на диктофон и через полчаса передам кассету в милицию?

– Нет, не боюсь, – признался я. – Я только что был в милиции, где мне и дали ваши телефон и домашний адрес. Я прошу у вас свои деньги.

– Надо же, какой вы храбрый! А вы уверены, что деньги в самом деле ваши?

Вот теперь начался интересный разговор!

– Видите ли, я уверен в другом: что в Крыму больше нет другого Вацуры Кирилла Андреевича, проживающего в Судаке на улице Истрашкина. А коль так, значит, счет открыт на мое имя.

– Железная логика… Секундочку, я посмотрю свои бумаги… Так, Вацура… Ого! Да у вас приличная сумма.

– О чем и речь.

Гурули сдержанно рассмеялся.

– Значит, вы хотите получить свои деньги назад?

– Совершенно верно.

– К сожалению, вы не одиноки в своем желании. Десятки тысяч вкладчиков хотят того же.

– Выходит, вы мне отказываете?

– Ну погодите, не горячитесь. Надо подумать, где взять такую сумму для самого храброго нашего вкладчика. Вы же, должно быть, знаете, что Милосердова утащила все наличные деньги с собой на тот свет? Там, понимаете ли, тоже жить надо.

– Как раз именно в этом я сильно сомневаюсь.

– В чем – в этом?

Мне показалось, что я ответил достаточно ясно и не было необходимости что-либо уточнять.