– Ну хорошо, – ушел от ответа Джакомо. – Но чем вам не нравится Новый Завет? Почему вы не верите апостолам?
– Я бы поверил апостолам. Но вся беда в том, что я лично с ними никогда не встречался. Да еще, как назло, не сохранилась видеозапись интервью с ними, ни одного рукописного текста, написанного рукой кого-нибудь из апостолов. И уж, конечно, нет ни одной фотографии Иисуса Христа. Нет даже простого карандашного портрета Богочеловека! Поэтому, как было на самом деле, мы не знаем, а то, что знаем, выдумано людьми.
– Ну, дорогой мой! – покачал головой Джакомо. – Если так рассуждать, то можно поставить под сомнение очень многие исторические факты.
– Можно, – согласился Влад, – только если кому-то было выгодно их искажать. Вам же, например, выгодно замалчивать об итальянском фашизме и сотрудничестве церкви с Гитлером? И Соединенным Штатам выгодно искажать правду о Второй мировой войне. В американских учебниках роль России в разгроме фашизма почти сведена к нулю. Войну выиграли американцы!
– Можете успокоиться, коллега, я знаю, что это вранье, – поспешил убедить Джакомо.
– А сколько прошло лет после Второй мировой? Шестьдесят? Всего шестьдесят лет! Ничтожный срок для истории человечества! А уже сколько фактов извращено! А теперь мысленно представьте временной отрезок в две тысячи лет! Две тысячи, Джакомо! Причем у древних иудеев не было ни фото, ни видео, ни диктофонов. Да простого холста, красок и кистей не было! До нас дошли лишь Евангелия, описывающие жизнь Иисуса, да весьма скупые упоминания о нем в нехристианских источниках. И все. Откуда у вас уверенность, что Евангелия не переписывались десятки и сотни раз, не редактировались в угоду тому или иному правителю? Откуда вам знать, как выглядел Иисус? Иконы ведь тоже писали не с фотографий! Туринская плащаница? А вам известно, что в Средние века в Европе было обнаружено четыре десятка плащаниц, якобы принадлежащих Иисусу Христу? Спасибо вашей церкви, что она все-таки признала, что это фальшивка, ибо лгать дальше уже было нельзя. Может, напомнить о традиционном «чуде святого Януария» в главном кафедральном соборе Неаполя, когда порошок якобы превращается в кровь?
– Ну, в этот фокус я лично никогда не верил, – признался Джакомо, – и согласен с выводом доктора Луиджи Марколло, который сумел повторить «чудо» в лабораторных условиях.
– Ах, если бы церковь прокололась только на «плащанице» и «крови Януария»! Вам никогда не приходило в голову пересчитать все мощи святых, которые хранятся в церквах планеты? Напрасно! Весьма увлекательное занятие! Если собрать в одно место все мощи и разложить их по принадлежности, то получится, что святой Филипп имел при жизни восемь голов. Восьмиголовой была и святая Анна, причем она обладала еще и двумя туловищами. А у святого Андрея Первозванного, простите меня за столь пикантные подробности, было семнадцать рук и ног.
– В церкви служат люди, – ничуть не смутившись, ответил Джакомо. – А им присущи все человеческие пороки, в том числе и ложь. Ну простите вы тех нерадивых священников, которые ради веры подсунули прихожанам фальшивые мощи!
– Ради веры они гнобят веру? – удивленно спросил Влад. – Нет, это сделано не ради чистой и святой веры в Бога! Это коммерция, раскрутка проверенного тысячелетиями бренда, желание на имени Богочеловека прославиться, заработать деньги, получить власть. Вечная человеческая алчность не знает ничего святого – ни в миру, ни в церкви. Вера в Христа – это товар, пользующийся большим спросом. А если есть спрос, то надо плодить предложения. Не хватает на всех верующих святых – не беда, их можно придумать.
– Как это – придумать? – воскликнула Мари. Щеки ее покраснели, глаза блестели, будто она выпила виски или коньяку.
– Очень просто. У меня вопрос к вам, Джакомо, как переводчику с латыни. Как в Древнем Риме люди поздравляли друг друга с Новым годом?
Джакомо задумался, посмотрел на потолок и, не ожидая, что сам себя загоняет в ловушку, сказал:
– Ну, начнем с того, что римляне отмечали Новый год седьмого марта. Они говорили: «Вечного вам счастья!» Это звучало как… э-э-э-э… сейчас…
– «Перпетуам фелицитателем!» – раздался громкий голос жены из-за двери.
– Совершенно верно, змея! – согласился Джакомо, кидая в дверь попавшийся ему под руку тапок.
– Прекрасно, – сказал Влад. – «Перпетуам фелицитателем!» Ничего вам эти два слова не напоминают?
– Имена святых Перпетуи и Фелицитаты, – отозвался Адриано.
– Вот! – едва не крикнул Влад, делая резкое движение рукой. – Обыкновенная фонетика, утратившие первоначальное значение звуки незаметно трансформировались в имена святых. А зачем добру пропадать, решила церковь и придумала кумиров, которых никогда не было на свете. Опять же, аплодирую проснувшейся совести у вашей церкви. На соборе в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году католики исключили из числа святых Перпетую и Фелицитату.
– Это единичные случаи досадного заблуждения, – мягко возразил Джакомо.
– Единичные? – не на шутку возмутился Влад. – Да церковь открыла целый рынок всевозможных «святынь»! Всем известная чаша Грааля просто тонет в изобилии товаров! Скажите мне, сколько раз находили крест, на котором был распят Христос, и всякий раз объявляли его истинным? А какое количество крови и слез Христа, молока Богородицы, обрывков одежды апостолов, блюд, на котором лежала голова Крестителя, пропитанных уксусом губок найдено на планете? Прости меня, Господи, но даже крайняя плоть Иисуса была выставлена на продажу, и эту сомнительную подсохшую субстанцию купил герцог Анжуйский, чтобы поставить перед ней на колени сотни тысяч прихожан. А стены, к которым прикасался Иисус, а камни, на которых он сидел, – их столько, что можно воздвигнуть целую крепость! Как не упомянуть терновый венец, количество подлинников которого зашкаливает за две дюжины! Список можно продолжить пеленками младенца Иисуса, обломками палки, которой истязали Мессию. Я уж не говорю про гвозди Господни, общее число которых дошло до полутора тысяч. Недавно прошла информация, что найдены сандалии Иисуса… Известны ли вам более кощунственные факты, нежели эти? Искусство надувательства мы называем христианской религией…
– Довольно! – взмолился Джакомо и шутливо поднял руки вверх.
Джакомо не ожидал, что русский историк окажется таким крепким орешком. Понимая, что подобных аргументов у него в запасе может оказаться бесконечно много, он метко забросил огрызок яблока в окно и выдал резюме:
– Все правильно. Вы полностью подтверждаете мое первоначальное впечатление о вас. Вы действительно еретик и атеист.
– Я верю в Бога, и в Сына его, и в Святой Дух, – ответил Влад уже тихо и даже устало. – И вбираю в себя Троицу как первоисточник разума, нравственности и красоты на Земле. Но отказываюсь воспринимать тяжеловесную, как танк, разжиревшую, как корпорация олигархов, религиозную надстройку, во многом сотканную из фарисейства и лжи.
Во время этого недолгого, но горячего диспута Мари и Адриано старались сохранять молчание. Адриано разделял позицию Джакомо и был готов бороться за основы ортодоксального христианства, но не вступил в полемику, чтобы не оставить в одиночестве и тем самым не обидеть гостя. Мари же была уверена, что Влад запросто обойдется и без ее поддержки. Она во многом разделяла его убеждения, но не потому, что изучала историю религий. Скорее в ней говорили ее естество, ее молодая натура с присущей им тягой к независимости суждений и поступков. Она жила в нескольких кварталах от Ватикана, но ни разу Мари не испытала потребности простоять несколько часов в давке у собора Святого Петра, чтобы одним глазком увидеть папу.