Одно дело – провести сходку на какой-нибудь конспиративной "хазе". Совсем другое дело – в следственном изоляторе. Это, бесспорно, была попытка нанести удар по чести следователей, оперативников, всех тех, кто борется с преступностью.
…Незадолго до полуночи к воротам следственного изолятора подъехал автозак. Он остановился перед контрольным пунктом и посигналил.
– Открывай, Николаич! – крикнул водитель, высунувшись из окна.
Постовой вышел из будки, подозрительно глянул на номерной знак машины, а уже потом – на лицо водителя. Он не узнал его, но все же кивнул для приличия, поправил кобуру с пистолетом на поясе и хриплым голосом спросил:
– Кого привез?
– Дурачка одного, – неопределенно ответил водитель и нетерпеливо погазовал. – Психического. Из первого СИЗО.
– Документ давай!
– Айн момент, – ответил водитель и, не открывая дверцы кабины, через окошко протянул постовому чистый лист бумаги, а когда тот взял его в руки, словно нечаянно посветил ему в глаза фонариком. Ослепленный на несколько секунд, постовой вертел бумагу перед глазами и бормотал:
– Ни черта не разберу…
Он не заметил, как из фургона беззвучно вышли два спецназовца, приблизились к нему со спины и без труда уложили на землю. Постовой даже не успел вскрикнуть, как на его запястьях щелкнули наручники.
Загудел электромотор, и тяжелая дверь медленно покатилась в сторону. Автозак въехал в узкий дворик и остановился у ворот внутреннего КПП. Второй постовой был деблокирован тем же приемом.
Под покровом ночи, прижимаясь к стенам тюрьмы, две оперативные группы быстро и незаметно проникли в помещение административного корпуса. Начальник изолятора своим ключом открыл дверь, ведущую в помещение дежурной части, где СОБР деблокировал весь наряд.
Двумя разными путями оперативные группы прошли по внутренним переходам к помещению, где должна была состояться сходка.
После того, как руководители первой и второй оперативных групп доложили о полной готовности, Новоселов приказал третьей группе блокировать выход из СИЗО со стороны улицы и после этого дал команду на захват лиц, проникших в СИЗО.
Через несколько минут спецназовцы и оперативные работники уложили на пол тридцать два человека. Их действия были столь молниеносны, что привыкшие к экстремальным ситуациям преступники не сразу пришли в себя и сообразили, что произошло. Воры в законе лежали на полу и стонали рядом с "шестерками", напрочь забыв о своей принадлежности к воровской элите. Липчанский, на которого была возложена обязанность по организации сходки, скрипел зубами от злости и досады. У Шаповалова, Леднева и некоторых других авторитетов были изъяты оружие и наркотики.
Сотрудник РУОП Москвы составил протокол с применением видеозаписи и в присутствии понятых. Правда, учитывая неординарность события и особую значимость в уголовном мире задержанных, было решено в целях обеспечения безопасности понятых внести в протокол неполные сведения о них.
Уголовные дела были заведены не только на участников сходки. К ответственности были привлечены также четверо сотрудников СИЗО за тяжелейшие служебные преступления.
В ходе расследования уголовного дела по обвинению в поставках и сбыте наркотических средств Новоселову потребовалось получить образцы голоса Гавашелишвили на грузинском языке. Обвиняемый категорически отказался от дачи показаний с применением видеозаписи. Следствие по этому делу могло надолго "зависнуть", если бы Новоселов не пошел на маленькую хитрость.
Он оформил протокол об отказе Гавашелишвили давать показания и вышел из кабинета.
– Я даю тебе час, – сказал он переводчику. – Попытайся его разговорить. Найди такую тему, чтобы Гавашелишвили не смог промолчать. И говори с ним только по-грузински.
– Понял, Сергей Анатольевич, – улыбнулся переводчик. – Я знаю, как его "раскрутить".
Переводчик в самом деле вскоре нашел нужную тему. С политики он плавно перешел на национальный вопрос, затем ненадолго остановился на особенностях грузинской кухни, а уже затем стал вслух размышлять о грузинском характере. Гавашелишвили показалось, что переводчик ставит под сомнение его волевые качества, и не преминул возразить. В итоге беседа вылилась в бурный спор. Все это время работала скрытая видеокамера, при помощи которой и были получены образцы голоса в качестве сравнительного материала для фоноскопических экспертиз. Они и стали доказательством виновности Гавашелишвили. Надо отметить, что все следственные процедуры, которые были проведены Новоселовым, в точности соответствовали требованиям Уголовно-процессуального кодекса и Закона "Об оперативно-розыскной деятельности".
Он убеждал сам себя, что во всем виноват Нечипорук, что он подвел не только себя, но и Лешу Филина, и Мишу Ковальского. Своим легкомыслием Женя подставил под удар тех, кто ему верил, кто на него понадеялся. И все это обернулось гибелью человека и потерей огромных денег.
Андрей так накрутил себя, что, подходя к телефонному переговорному пункту, сжимал кулаки от гнева. Во время разговора с Женей он так кричал, что оператор испуганно выглядывала из своего окошка.
– Это все из-за твоего дифенилацетонитрила, который ты приготовил в свинарнике! – изливал в трубку эмоции Андрей. – Тебя ведь предупреждали: не уверен – не берись! Что ты там нахимичил?! Ты эту гадость сам пробовал?.. Что ты там заикаешься? Человек из-за тебя концы отдал! Сам будешь перед шефом оправдываться!..
Женя Нечипорук после разговора с Андреем испытал нечто похожее с тем чувством, которое парализовало волю Хлыстуна в морге. Он вышел из переговорного пункта мокрым, словно после бани, и, не застегивая куртку, некоторое время бесцельно шел по улице навстречу ледяному ветру и снегу. Он с отвращением вспоминал те теплые и счастливые вечера, когда они работали с Лешей в сарае. Женя словно прокручивал в уме киноленту и с ненавистью смотрел на себя – улыбающегося и беспечного.
"Вот и пришло наказание, – думал он, шлепая ногами по снежной каше. – За дармовые деньги всегда приходится расплачиваться. Конечно же, наш дифенилацетонитрил был плохим. Но в сарае приготовить что-то более качественное просто физически невозможно. Потому наша с Лешкой вина просто ничтожна в сравнении с виной Игоря Яковенко. В его распоряжении была великолепная лаборатория, приборы, химикаты. Я поручил ему разгонку под вакуумом, и он наверняка схалтурил. В общем, нам с ним кашу расхлебывать".
Через несколько дней Хлыстун передал Нечипоруку, что шеф готов встретиться с ним на рыночной площади у станции метро "Выхино". Женя обязан был прийти туда к назначенному часу и держать в руке журнал "Химия и жизнь".
Погода выдалась морозная и туманная. Торговцы пили водку. Пассажиры, вышедшие из метро, наполняли паром дыхания подземный переход. Продавцы котят, опасаясь, что товар может околеть, предлагали "барсиков" и "мурок" бесплатно. Разносчики холодного пива терпели убытки.