– Хорошо, я приду одна, – согласилась следователь. – И в каком же кафе мы встретимся?
Я назвал то, в котором мы с Ирэн час назад пили вино, и повесил трубку. Интересно, что она сейчас предпримет? Поднимет по тревоге группу захвата? Отправит в кафе бригаду оперуполномоченных, переодетых в пляжные шорты и тапочки? Или в самом деле придет одна? Что ж, поиграем в прятки с милицией. От убийцы я пока ушел, теперь проверим способности другой команды.
Легкой трусцой до Дзержинского, по ней вниз, к кафе. Все же лучше не бежать, а идти, ибо торопящийся человек среди вялых и полусонных курортников сразу привлекает всеобщее внимание. Неужели она придет одна? А почему бы и нет? Одно дело разговаривать со мной под протокол, в ее кабинете. И совсем другое – в кафе, куда я ее пригласил. Разговор обещает быть интересным. Должно быть, она сейчас ломает голову, пытаясь догадаться, что я намерен ей сказать.
В кафе по-прежнему пусто. Официант сидит под зонтиком и от скуки кормит толстого кота шкуркой от колбасы. Порывистый горячий ветер катает по полу пустой пластиковый стаканчик… Я подошел к стойке. Бармен узнал меня и тотчас выставил на стойку недопитую бутылку красного вина. Он решил, что я вернулся за ней. На его лице – профессионально-лживое выражение, словно он битый час не находил себе место от волнения, думая про нас с Ирэн: как же это мы ушли, оставив на столе почти полную бутылку такого дорогого вина?
– Бумагу и ручку! – попросил я.
– А бокальчик?
– Два.
Бармен услужливо засуетился, довольный тем, что я не только не поднял скандала, но еще и решил угостить его за свой счет. Он положил рядом со мной желтый в линейку лист и шариковую ручку. Пока моим любимым вином наполнялись бокалы, я мелкими буквами написал: «Эльза! В этом кафе не оказалось моего любимого японского блюда садзаэ тэрьяки (жареная хамачи, она же лакдера-желтохвост). А посему прошу вас: не сочтите за тяжкий труд и пройдите по схеме, прилагаемой ниже, в другое кафе, где я жду вас в трепетном страхе. Ваш Вацура К.А.» Ниже я старательно нарисовал извилистую Дзержинку с прилегающими к ней улочками и пунктиром указал маршрут следования.
– Сюда скоро придет дама с деревянными бусами и с каменными серьгами, – сказал я, протягивая записку бармену. – Передашь это ей.
– Будет сделано! – пообещал бармен.
Я залпом махнул стакан, вышел на улицу и немедленно свернул в первую попавшуюся улочку. Теперь надо немного пробежаться. Подальше от кафе! Если за ним следили, то теперь мне нелегко будет отвязаться от «хвоста»… Миновал один квартал. Затем еще один. Теперь в подворотню. Успокоить дыхание. Никто не обращает на меня внимания. Люди заняты своим делом. Дед, высунувшись из окна веранды, курит самокрутку. Двое пацанов возятся в песочнице. Пожилая женщина, опустив на землю таз с бельем, натягивает между деревьев веревку… Можно остановиться и обернуться… Никого.
Я вышел со двора, сделал контрольный круг и увидел такси. Очень кстати! Махнул рукой. Машина остановилась. Таксист, пригнув голову, чтобы увидеть меня через опущенное окно, спросил:
– Далеко?
Я не ответил, сел на заднее сиденье и протянул несколько крупных купюр. Водитель коротким и быстрым движением скомкал их в своей ладони. Так змея пожирает мышь. Я прислонился лбом к стеклу.
– Поехали на Дзержинку.
– А потом?
– Я скажу…
Может, вся эта суета напрасна, и Эльза вовсе не собирается тащить на свидание со мной своих церберов. Но перестраховаться все же стоит. Стыдно будет попасться милиции. Еще один повод для иронии. Ирэн подумает: не успел расстаться со мной, как вляпался. И наступит ее очередь с пистолетом в руках останавливать милицейскую машину и вызволять меня… Интересно, что она сейчас делает? Спит? Или сидит у телевизора? Я уже не помнил, когда в последний раз смотрел телевизор. Впрочем, вру, помню! Это было в курятнике. Мы с Ирэн смотрели «криминальные новости». Как же это было давно!
Таксист вырулил на Дзержинку и неторопливо, чтобы успеть выполнить мою очередную команду, поехал вверх. Вот и кафе! Я лишь скользнул по красным зонтикам и белым столам взглядом, чтобы водитель не заметил моего интереса к ним. Эльзы нет. Наверное, еще не подошла.
– Теперь налево и по кругу на набережную, – сказал я.
Таксист – калач тертый. Он понимает, что я за кем-то слежу, но расспросами не донимает. Деньги получил – и больше ему ничего не надо. Чем меньше он узнает, тем спокойнее будет жить.
Я оторвался от стекла и откинулся на спинку сиденья. Не фантастическую ли цель я поставил перед собой – вынудить ее раскрыть тайну следствия? Допустим, я смогу убедить Эльзу в том, что не причастен ни к убийству Тоси, ни к убийству Новорукова, ни к убийству Фатьянова. Допустим, она мне поверит. Скажет: ты меня убедил и отныне переходишь в категорию свидетеля. И что же? Я смогу облегченно вздохнуть, спокойно вернуться к Ирэн, а завтра утром выйти на работу? Нет, нет, нет! Мнение следователя обо мне ничего не решает. Я ведь не только пытаюсь спасти свою репутацию. Черт с ней, с репутацией! Шопенгауэр вообще советовал наплевательски относиться к общественному мнению о себе. Я борюсь за свою жизнь, которая уже столько раз подвергалась опасности! Но разве Эльза способна защитить меня от убийцы? Я скажу ей: до тех пор, пока я не найду этого человека, можете считать меня трупом… Нет, этого мало. Эти слова вызовут у нее лишь усмешку. Ей наверняка покажется, что я преувеличиваю. Она может посоветовать: «Уезжай куда-нибудь». И тогда я признаюсь, что хочу помочь ей в поисках убийцы. Она наверняка станет возражать, ссылаться на то, что мои усилия не только опасны и чреваты дурными последствиями, но просто-напросто незаконны… Мне придется в лепешку расшибиться, чтобы она хотя бы дала вектор поиска. Пусть обмолвится хоть одним словом, хоть намеком: «Мы подозреваем и держим на контроле человека, который…»
– Здесь разворачивайтесь и снова на Дзержинку.
Не пропустить бы ее! Кафе, которое я обозначил на схеме, не существует. Пунктирная линия приведет Эльзу в тупик. И она решит, что я играю с ней. Второй раз на встречу она уже вряд ли придет… Вот кафе. Официант с подносом в руках стоит у столика ко мне спиной, закрывая собой кого-то. Такси едва катится по узкой и тесной улице. Бесконечный поток отдыхающих, движущийся по тротуару, мешает мне. Праздные люди похожи на конфеты в пестрых фантиках… Но вот я уже вижу, что за столиком сидит женщина в бежевом льняном костюме и что-то рассматривает на своей руке. Это Эльза! Она читает мою записку! Ее волосы распущены и прихвачены кожаным ремешком. Со стороны не дашь больше тридцати лет. Молодая романтическая особа… Она что-то сказала официанту и встала из-за стола.
Деревья и угол дома закрыли ее. Такси продолжало медленно подниматься по улице, которая изгибалась подковой… Эльза прочитала записку. Она должна правильно меня понять. Я имею право позаботиться о своей безопасности. В ее руках простая и понятная схема. Ей надо идти вверх по Дзержинке – в ту же сторону, куда сейчас ехало такси. Если оперативники все время держат Эльзу в поле зрения, то весь этот павлиний «хвост» потянется за ней. Я должен сделать все очень быстро, чтобы отсечь его, не дать милиционерам опомниться.