— Шутишь, что ли?
Билли явно обиделся.
— Вам не нравится моя стряпня?
— Да нет, отчего же... готовишь ты здорово. Разве я когда жаловался?
— Тогда вам точно понравится моя похлебка.
— Билли...
— Да, сэр?
— Только, пожалуйста, вынь глаза, о'кей?
— Но сэр... ведь это ж самая вкуснятина и есть!
— Сделай это для меня, очень прошу.
— Ну, ладно. Только ради вас, сэр, — нехотя согласился Билли.
Следовало признать, ужин получился отличный, пусть даже Билли и не позволил боссу заглядывать в старый эмалированный котелок. Хукер подбирал остатки густой похлебки корочкой хлеба, не переставая размышлять о том, вынул ли этот сумасшедший глаза из головы большой рыбины или нет. Впрочем, не так уж это его теперь и волновало. Впервые оказавшись на Карибах, он какое-то время не мог без содрогания смотреть на то, что варят эти люди в своих горшках. Теперь же он почти утратил чувство брезгливости и мог есть что угодно. За исключением рыбьих глаз. Почему-то сама мысль о них не давала покоя. Глаза не предназначены для еды.
Билли забрал у него пустую тарелку и протянул банку пива, в этот момент радиоприемник поймал волну какого-то транспортного судна. Человек говорил быстро, взахлеб, эдакое бешеное стаккато искаженных слов, к которому примешивался треск электрических разрядов. И Хукер, хоть и не разобрал ни слова, догадался, о чем идет речь. Какой-то островитянин терпел бедствие в открытом море, у него кончилось горючее. Он взглянул на часы. До наступления темноты оставалось часа полтора.
«Какой-нибудь чужак, — подумал Хукер. — Ни один из местных ни за что не выйдет в море после захода солнца, это исключено». Два часа тому назад Билли развернул «Клэмпдип» и взял курс на остров Пеолле; теперь ходу до него оставалось минут сорок пять, и Билли был счастлив. Потому как сегодня их уже точно не достанет «эта тварь, которая жрет лодки».
На минуту радио умолкло, и Хукер спросил:
— Как думаешь, кто это, Билли?
— Питер с рынка, сэр.
Голос Билли звучал как-то странно. А на лице возникло хитровато задумчивое выражение. Поджав губы, он наверняка размышлял о лодках, людях, погибающих в них, и страшной твари, Прожоре, которая живет в океане.
— Что там у него?
— Его лодка, «Сокан», только что получила пробоину.
Хукер резко поднялся.
— Где он?
Билли указал на северо-запад:
— Там... в двенадцати милях.
— Плохи дела, да?
— Быстро набирает воду, сэр.
— Кто в него врезался?
— Питер говорит, что-то со дна.
— Но, Билли, там глубина свыше четырех тысяч футов... нет ни рифов, ни скал, ничего!
— И, однако, что-то ударило его снизу, сэр. Считает, что в днище пробоина.
— Черт побери, Билли...
Но тот уже отвернулся и включил полный вперед. На лице застыло смешанное выражение тревоги за друга, который терпел бедствие, и озабоченности, из-за времени. Часов у Билли не было, но он умел определять время с точностью до минуты, даже порой секунды. И теперь у него оставалась одна надежда: добраться до «Сокана», оказать помощь, а потом выбраться из того района до наступления темноты.
Хукер лишь пожал плечами и достал из футляра бинокль. Лично он был не против того, чтобы провести в океане хоть всю ночь, но знал, что с заходом солнца Билли совершенно обезумеет от страха, а потому придется играть по местным правилам. Впрочем, неважно. Все равно делать больше нечего.
Билли разглядел крохотную точку вдали первым.
— Вот он, «Сокан», мистер Хукер, сэр.
Проследив за направлением его взгляда, Хукер сфокусировал окуляры на лодке. Еще одна старая развалина, такие строили в тридцатых. Длиной приблизительно футов в тридцать пять, на глаз определил он. Она шла к порту, во всяком случае, туда был устремлен нос, над одной из труб вился еле заметный дымок, это означало, что какое-то топливо еще осталось.
И тут прямо у него на глазах «Сокан» дал крен, а дымок нырнул внутрь. Из кабины показался человек, махнул им рукой, потом опять исчез. Снова невнятно забормотало радио, торопливый поток слов, перемежаемый треском, длился еще с минуту.
Билли обернулся и сказал:
— Он идет ко дну, сэр. Мотор остановился.
— Сколько у него еще есть?
— Десять минут, сэр. Заткнул пробоину матрасом, но долго ему все равно не продержаться.
— Как думаешь, успеем?
— Думаю, успеем, сэр.
Хукер усмехнулся и поднял глаза к небу.
— Но до темноты нам ведь все равно не успеть, верно?
Билли Брайту захотелось возненавидеть своего босса всеми фибрами души. Возненавидеть за то, что он так наплевательски относится к смерти, которая ходит рядом. Возненавидеть за то, что он не уважает странных и хищных тварей, обитающих в морских глубинах, мало того — еще и ни капельки их не боится. Но он не мог возненавидеть его, потому что Хукер был хорошим человеком. Нет, там, на суше, он, видно, был очень крутым парнем. Многочисленные шрамы говорили о том, что он часто вступал в смертельные схватки и всегда их выигрывал, иначе бы его здесь просто не было. И, тем не менее, человеком Хукер был хорошим. А уж он. Билли Брайт, в людях разбирался.
— До темноты нам не успеть, — сказал Билли.
— Боишься этой своей Прожоры?
— Ну, как-то не слишком мечтаю о встрече, — уклончиво ответил Билли в надежде, что Хукер сменит тему.
— Неужто считаешь, она может слопать нашу лодку?
— Пять штук уже сожрала, сэр. Питер будет шестым.
Теперь Хукер видел «Сокан» вполне отчетливо и опустил бинокль.
— Может, у него пробило днище сорванным винтом?
— Питер бы сказал.
— А он в этом разбирается?
Билли кивнул.
— Еще бы. Он ведь инженер. Как раз по моторам. Не шибко выдающийся, но лодки его ходят. Сказал, что-то ударило снизу. Получил в днище пробоину.
Они поравнялись с «Соканом», проскочили вперед, дали задний ход и мерно закачались на волнах. Судно быстро шло ко дну. Оно дало сильный крен. На палубе, вцепившись в перила, стоял высокий костлявый туземец, рядом с ним застыл круглощекий малыш. И когда «Клэмдип» снова поравнялся с ними, оба они прыгнули; Хукер успел подхватить их и перетащить на борт, держа каждого за руку. И вот они оказались на палубе. Питер с рынка поклонился, пожал Хукеру руку, потом подошел к Билли и встал рядом с ним.
«Клэмдип» медленно обогнул тонущее судно по кругу. Стала отчетливо видна часть днища. Внезапно внутри тонущей лодки раздался какой-то громкий скрежещущий звук, точно металл и дерево терлись друг о друга. Затем корпус перевернулся полностью, секунды три демонстрируя днище в заклепках, после чего судно резко ушло вниз, в темные воды, словно всасываемое некой гигантской соломинкой.