Хукер встретился взглядом с Билли и одобрительно ему подмигнул. Но тот не ждал похвал. Дайте этому человеку рыбу и огонь, и он будет на седьмом небе от счастья.
Хукер не заметил, что встал в очередь прямо за Чаной Стерлинг. Она так сосредоточенно поедала краба в мягком панцире, что не сразу его заметила.
— Получше, чем в любом из фаст-фудов Майами, верно? — спросил он.
Она сразу же узнала его голос и резко обернулась. Глаза смотрели холодно, улыбка тоже не грела.
— Да, — ответила она. Точно выплюнула это слово, злобно и коротко.
— Только не говори, что порчу тебе удовольствие.
— Ну уж, по крайней мере, ему не способствуешь.
— Знаешь, — сказал он, — советую не зацикливаться на чувстве вины. За ту пулю, что ты всадила в меня, детка. Сам я иногда просто зверею, вспоминая об этом. Но ты оказала мне добрую услугу, вернула к гражданской жизни.
Глаза ее насмешливо блеснули.
— Я радировала в Вашингтон о том, что с тобой произошло, Мако. Не было общего мнения на тему того, как это могло с тобой случиться. В главном офисе, конечно, молчали, но в целом сходились на том, что это твоя промашка.
— А ты сама как считаешь, Чана?
— Думаю, что агентство оказалось куда как умней, чем я считала. Они предвидели, что здесь что-то произойдет, ну и задействовали тебя в качестве агента глубокого внедрения. Чтоб сидел и ждал.
— Допустим, предположение твое верно. Чем ты тогда недовольна?
— Да тем, что чушь все это! — тихо, но яростно произнесла она. — Ты хам и придурок, Мако! Слишком долго был в деле. Потерял сноровку и прекрасно это понимаешь. Единственное, что тебе удается, так это встать на пути более компетентных сотрудников и мешать им делать свое дело!
— Только не на твоем пути, Чана. Ведь от тебя недолго и пулю схлопотать.
— Признаю, страшно хотелось всадить в тебя эту самую пулю, когда ты шастал по острову Скара.
На этот раз он промолчал. Усмехнулся, не разжимая губ, и откусил от сандвича с рыбой.
— И нечего хитрить, Мако. Ты прекрасно знаешь, что был в тот момент на другом его конце. Вот тебе мой совет... держись как можно дальше от этого острова. Там находится военное имущество США, и вход таким, как ты, туда строго запрещен.
Мако изменился в лице. Глаза сузились, на скулах заходили желваки.
— Слушай меня внимательно, Чана. Этот остров не входит в состав добрых старых США. Формально отписан местному правительству Пеолле 9 марта 1949 года. Если забыла эту дату, вспомни, это годовщина сражения между «Монитором» и «Мерримаком» [1] в 1862 году, в бухте Хэмптон-Родс, штат Вирджиния. Этот остров стал мусоросборником со всего океана, но даже в таком плачевном виде он все равно принадлежит народу Пеолле. И поверь, этот народ может вышибить вас оттуда пинком под зад, в любой момент, как только захочет.
— У нас существует соглашение...
— Только швартоваться у пристани, которую вы построили. И все.
Она чувствовала в его словах угрозу, но сдаваться не хотела. Чана была всем существом предана своему делу, и признавать себя побежденной было не в ее правилах. Взяв себя в руки, она уже более спокойным тоном заметила:
— А сам ты на чьей стороне, Мако?
— Не знал, что у нас идет игра.
— Это не игра.
— Хочешь сказать, кто-то действительно жрет эти лодки?
— Что происходит, Хукер?
— Какой вы получили приказ, агент Стерлинг?
Секунду-другую они стояли друг против друга, яростно сверкая глазами, потом опомнились. Чана вздохнула и сказала:
— Мы совершаем обычное рутинное патрулирование этих мест. С целью выяснить, что вызвало такой переполох. Средства массовой информации в Штатах поднимают все больше шума с каждым новым эпизодом.
— Пока что эти эпизоды не являются доказанными.
— Правительство подвергается давлению определенных, весьма влиятельных сил, они требуют расследования.
— И никаких имен, разумеется, — сказал Хукер.
— Разумеется.
— Тогда, Чана, тебе, можно считать, повезло с заданием. Погода прекрасная, горы вкуснейшей еды, приятная компания. И главное, никто в тебя не стреляет.
— Нет, — сказала она. — Вот только сожрать меня хотят, с потрохами.
Мако взглянул на нее и усмехнулся. Увидел, что Чана залилась краской, и отошел.
* * *
Прислуга из местных принялась за уборку, скоро придется уплывать с острова, но Хукеру совсем не хотелось отправляться восвояси. В баре их осталось только двое, и вот его сосед приподнял бокал и, не оборачиваясь, спросил:
— Как жизнь, Мако?
— Стою на страже, — ответил Хукер. — С кем имею честь?
Мужчина обернулся, на лице застыло непроницаемое выражение.
— Как-то довелось быть твоим связным в Мадриде.
— Ли Кольберт, — сказал Мако.
— Он самый. Память у тебя хорошая.
— Так уж нас учили.
— Ну, учеба не главное. Важны задатки, — заметил Кольберт. — Да и виделись мы всего минуты две. А было это двадцать лет тому назад.
— Думал, ты уже на пенсии.
— Так и есть. Но тут всплыло это дело с Пожирателем лодок, вот и призвали под знамена.
— Скверно.
— Ты чертовски прав, приятель. Я обзавелся фермой, мечтал поехать туда. — Кольберт отпил еще глоток, поставил бокал на стойку. — А ты с какой радости встрял в это дело?
— Я не встревал. Просто оказался здесь, вот и все.
— Да уж, конечно. И у Компании нет на твой счет никаких планов, — недоверчиво пробормотал Кольберт.
— Я уже вышел из игры, Кольберт.
— Не морочь голову, Мако. Я слишком давно в этом деле, так что меня не проведешь.
— Что я должен сделать, чтоб доказать? — спросил Хукер.
— Ничего. Потому как это не подлежит доказательствам.
— Позвони в Контору. Они вычеркнули меня из списка. Я решил уйти сам. Без шанса быть восстановленным. Так что с этим делом завязал прочно. Ни начальства, ни связных... ничего.
На губах Кольберта мелькнула недоверчивая улыбка.
— И по чистой случайности ты вдруг оказываешься здесь, в этом странном месте, где происходят какие-то дикости и никто ничего не понимает. Так, что ли?
Мако кивнул.
— Что-то в этом роде.