— О каком самолете вы говорите?
— О том, на котором вы вернетесь туда, где вам и надлежит быть.
Поуп бросил наживку, но я не собирался ее заглатывать.
— Меня устраивает завтра. Хотите — соглашайтесь, не хотите — не надо.
— Что ж, согласен. В Ислингтоне есть кафе, возле Пентонуилл-роуд. Называется «Фонарь». Встретимся в десять утра. Я буду за угловым столиком, слева от входа, у окна.
— Как мне вас узнать?
— Узнаете, — сказал он и повесил трубку.
Некоторое время я стоял с телефоном в руке, обдумывая случившееся. Похоже, Томбой не назвал мое настоящее имя, но дал ли он Поупу мое описание? Как мог этот паршивец, человек, которого я знал много лет и которому — надо признаться — доверял, сломать мне всю игру! Может, испугался, что потеряет из-за меня доходный бизнес? Или я слишком циничен, а он просто беспокоится обо мне и принимает меры предосторожности? Пытается не допустить наихудшего варианта развития событий? Рассчитывает, что Поуп убедит меня вернуться в Манилу и тогда никто не пострадает?
Так или иначе, Томбой предал меня, а такое не прощается. Удивительно, как порой ведут себя люди, которых вроде бы неплохо знаешь, когда их чуть прижмет. Я набрал его номер, но на Филиппинах было слишком рано, и никто не ответил. Оставлять сообщение я не стал, но позвонил в отель — с тем расчетом, что трубку снимет дежурный. И снова ничего. Я дал отбой. Оставалось только надеяться, что дальше все сложится удачнее.
На следующее утро я первым делом отправился на Эджвер-роуд и купил плотный плащ с десятком карманов. Потом нашел магазин канцелярских товаров, где печатали визитные карточки, и заказал сотню (минимально возможное количество) на имя Маркуса Кейна, частного детектива. Старичок за прилавком сказал, что впервые в жизни видит частного детектива, и спросил, чем я занимаюсь.
Я ответил, что разыскиваю пропавших.
— Только что закончил одно дело на Багамах.
Он попросил рассказать подробнее и услышал стандартную, но полностью высосанную из пальца историю о неверной супруге и ее юном любовнике, сбежавших в поисках счастья на острова. Я сказал, что добился их ареста местными властями и что их ждет экстрадиция. Так им и надо, вынес приговор старичок и добавил, что карточки будут готовы к понедельнику.
К тому времени, когда я вышел из магазина, часы показывали четверть десятого, и мне пришлось поторопиться, чтобы успеть на рандеву. Полной уверенности в благополучном исходе свидания не было, и я подумывал о том, чтобы вообще не ходить в «Фонарь», но любопытство все же взяло верх. Мне хотелось посмотреть, что представляет собой Лес Поуп, и послушать, что он скажет.
Я проехал по кольцевой от Паддингтона до Кингс-кросс, обратив внимание, что вагоны идут полупустые, наверное, по случаю субботы, а потом прошелся пешком по Пентонуилл-роуд, с запада на восток, посматривая по сторонам, отмечая произошедшие за три года изменения. Порношопы в начале улицы закрылись, потемневшие от копоти здания прятались за строительными лесами, а на горизонте, за вокзалом и дальше, высились краны. Где-то писали, что городские власти собираются превратить Кингс-кросс в главный вокзал железнодорожной службы Евростар, соединяющей Лондон с континентальной Европой, и что сильные мира сего из кожи вон лезут, чтобы расчистить территорию и чтобы пассажиры, прибывающие из Парижа и Брюсселя, получили наилучшее представление о британской столице. До полного окончания было еще далеко, работы продолжались, но в целом место преобразилось и выглядело куда лучше, чем в те времена, когда я служил здесь полицейским.
Направляясь к месту встречи, я внимательно наблюдал за происходящим вокруг, но ничего подозрительного не заметил — все было тихо, как и всегда в этой части города. На Пентонуилл-роуд никогда ничего не происходит, и только неспешный поток машин тянется в направлении Сити. Здесь и нет ничего, кроме дюжины магазинчиков, старого паба, томящегося в ожидании ремонта, да нескольких случайно затесавшихся дорогих жилых комплексов. По пустым тротуарам гуляет ветер, и если бы между машинами вдруг прокатился шар перекати-поля, никто бы, наверное, не удивился. Меня это вполне устраивало — заметить «хвост» было бы нетрудно.
«Фонарь» представлял собой скромное, запущенное заведение с облезшей краской, расположенное в тихом переулке, в сотне ярдов от пересечения Пентонуилл-роуд и Ислингтон-стрит, неподалеку от дома, где я когда-то жил. Я прибыл за несколько минут до десяти и, пройдя мимо, заметил, что угловой столик, о котором говорил Поуп, еще не занят. Не останавливаясь, я прогулялся дальше, до Чэпл-Маркет.
Торговля на рынке шла полным ходом, народу прибывало, но и эта знакомая сцена отозвалась лишь наплывом неясных воспоминаний. День выдался сухой и холодный, небо закрывала сплошная пелена белых облаков, а гирлянды на киосках и возбужденные лица детей, тянущих к ним усталых родителей, безошибочно указывали на приближение Рождества. 6 декабря. Вдова и дети Азифа Малика оплакивали мужа и отца уже пять недель.
Я повернулся и зашагал к кафе, ястребом всматриваясь в редких прохожих. Два итальянца в белых футболках выгружали из фургона овощи и переносили их в ресторан. Кроме них, никого заслуживающего внимания я не заметил.
Угловой столик был занят. Рассмотреть сидевшего за ним мужчину я не успел и, открыв дверь, вошел в кафе. Небольшой зал вмещал не больше семи или восьми теснящихся друг к другу столиков. За одним, перед тарелками с сандвичами, сидели двое рабочих в белых касках и флуоресцентных куртках, а за угловым обосновался симпатичный мужчина в хорошо пошитом итальянском костюме, лет сорока с небольшим, подтянутый, с худощавым лицом и копной осветленных волос. Он приветливо улыбнулся мне, давая понять, что прекрасно знает, кто я такой. Улыбка его тоже была не лишена приятности. Томбой описал Поупа довольно схематично, и я ожидал увидеть грязноватого типа средних лет с кольцами на пальцах и неопрятными волосами. Имя Лес не из тех, что предполагают изысканность и утонченность его носителя. Тем не менее человек в углу являл собой нечто среднее между биржевым маклером и продавцом таймшеров. Определенно Том или Грэг.
Я подошел, и он поднялся.
— Мистер Кейн, спасибо, что отозвались на приглашение. Садитесь, пожалуйста. — Тот же властный голос, что разговаривал со мной по телефону накануне вечером.
Мы поздоровались. Его пожатие оказалось, пожалуй, излишне крепким. Поуп задержал мою руку на несколько секунд, и мне показалось, он хочет, чтобы я дрогнул, хотя на губах застыла приветливая улыбка. Я не дрогнул, и он отпустил.
Мы сели напротив друг друга. Перед ним стояли апельсиновый сок и черный кофе.
— Вы что-нибудь будете? Я заказал сандвич. Угощаю. Говорят, здесь у них хорошая ветчина и салат-чиабатта.
— Спасибо. Если подойдет официантка, я закажу кофе. Больше ничего не надо.
— Спасибо, что пришли. Прежде чем перейдем к делу, хотел бы сказать, что я доволен теми услугами, которые оказали мне вы с мистером Дарком. Откровенно говоря, будет жаль прерывать сотрудничество из-за вашего вмешательства в дела, вас не касающиеся. — Выражение его лица не изменилось, но тон стал другой. Поуп не разговаривал со мной, а указывал.