И тогда я рассказал ей все. О Ричарде Блэклипе. О Билле Уэсте. Обо всем. Умолчал только о том, где убил этих двоих и где провел последние три года. Впрочем, зная, где нашли труп Блэклипа, вычислить остальное было нетрудно.
Когда я закончил, Эмма заговорила не сразу. С минуту она сидела молча и просто смотрела на меня, ничем не выдавая свои мысли и чувства. Я закурил, решив, что оправдываться, приводить какие-то доводы в свою пользу нет смысла. Эмма и без того знала, что один из убитых — насильник, надругавшийся даже над собственной дочерью, а второй — наемник, застреливший Азифа Малика и Джейсона Хана. Это уже говорило само за себя.
— Почему вы ничего не сказали мне раньше? — спросила она наконец.
— Знать это вам было не обязательно. А расположить вас к себе такими признаниями я не надеялся.
Эмма начала говорить что-то, но я остановил ее жестом. Снаружи донеслись какие-то звуки.
Мы оба прислушались.
Ничего. Только приглушенные голоса из телевизора.
Мы посмотрели друг на друга и тут же вздрогнули от громкого стука в дверь.
— Эмма, вы дома? — Стук повторился. Голос, властный и громкий от природы, принадлежал мужчине. — Это старший инспектор Баррон. Со мной сержант Бойд. Мы бы хотели поговорить, если вы не против.
Эмма растерянно повернулась ко мне, взглядом спрашивая, что делать. Я кивнул, поднялся, захватил пепельницу и бутылку с пивом и направился к лестнице.
— Сейчас. Минутку. — Голос Эммы догнал меня на третьей ступеньке.
К тому моменту, когда она открыла дверь, я был уже на площадке, где и остановился. Интересно, что скажут старший инспектор Баррон и его коллега? Впрочем, еще больше меня волновало, не воспользуется ли Эмма случаем, чтобы сделаться на несколько дней общенациональной знаменитостью. Для этого ей нужно было всего лишь сказать, что в ее доме скрывается находящийся в розыске преступник. Еще утром я доверял ей на все сто процентов, но после очередных признаний в том, что к моему и без того немалому списку жертв прибавились еще две, такой уверенности уже не было. Вдобавок ей и самой грозили серьезные неприятности, если бы полицейские обнаружили меня под ее крышей.
— Чем могу помочь? — спросила Эмма, закрыв за гостями дверь и предложив им сесть.
— Прошлым вечером вы наводили справки о некоем джентльмене по имени Джеми Делли, — сказал Баррон. — Вы позвонили одному из моих коллег, Джону Галлану, и спросили адрес Делли. Было такое?
Должно быть, Эмма ответила утвердительно, потому что Баррон спросил, зачем ей понадобилась эта информация.
— Хотела поговорить с ним о его брате, Джейсоне. Наша газета ведет собственное расследование.
Напарницей Баррона оказалась женщина, но говорила она так тихо, что до меня долетели только отдельные слова. Похоже, Бойд спросила о статьях и сделала это, судя по тону, в довольно резкой форме.
Баррон тут же вмешался и сообщил Эмме, что около полудня полицейские побывали на квартире Делли.
— После убийства Хана и Малика мы стараемся держать его под наблюдением, а сегодня утром в полицию позвонил один из соседей Джеми и сообщил, что из его квартиры доносится шум. Мы с детективом Бойд прибыли первыми и успели заметить высокого, подтянутого, лет сорока мужчину с бородкой, спешно покидавшего дом, в котором живет Делли. К сожалению, он исчез раньше, чем мы успели его задержать. Самого мистера Делли мы нашли в ванной комнате, полуголого и со следами пыток. Позже его доставили в больницу.
Бойд спросила, знает ли Эмма кого-нибудь, кто подходил бы под приведенное выше описание и мог бы иметь отношение к делу.
Она ответила, что никого не знает, и удостоилась моей молчаливой благодарности. «Интересно, — подумал я, — сколько им потребуется времени, чтобы связать описание с человеком, устроившим перестрелку в Сохо. Может быть, еще день-два. Им предстояло просмотреть множество записей с камер уличного наблюдения, и к тому же я носил разную одежду». И все же причины для беспокойства были.
— Что, по-вашему, мог бы рассказать вам Джеми Делли о своем брате? — спросила Бойд. Теперь ее голос прозвучал громче и отчетливее.
Эмма ответила, что это ее дело, на что Бойд возразила, что с учетом всех обстоятельств это также и дело полиции.
— Меня интересует мотив убийств, — объяснила Эмма. — Случай особенный, но расследование, на мой взгляд, продвигается недостаточно быстро. Я думала, что Джеми, может быть, прольет свет на смерть брата. Собиралась зайти к нему завтра.
— Что ж, с нами он разговаривать не желает, — заметил Баррон, — поэтому если вдруг вы получите какую-то информацию, пожалуйста, дайте нам знать.
Эмма пообещала.
Разговор продолжался. Баррон и Бойд пытались расколоть Эмму, потом Баррон предупредил, что ей нужно быть настороже, что ее статьи могут вызвать нежелательную реакцию, что она может стать мишенью для преступников, и вот тогда-то Эмма рассказала о подброшенной кукле и разбитом стекле. Баррон пожурил ее за то, что не сообщила об инциденте в полицию, и попросил показать куклу. Тон его был серьезен и строг, но говорил он искренне, и я решил, что инспектор беспокоится прежде всего о ее безопасности. А вот о Бойд я сказать того же не мог. Ее поведение было откровенно враждебным, что меня, впрочем, не удивило. Скорее всего она просто завидовала красивой и успешной молодой женщине, к тому же полицейские вообще не отличаются симпатиями к журналистам, сующим, по их мнению, нос не в свои дела и позволяющим критические замечания.
— Если хотите, мы можем предложить вам полицейскую защиту, — сказал Баррон, пообещав отнести куклу в лабораторию для дальнейшего изучения.
От защиты Эмма отказалась.
Потом Бойд спросила, может ли она воспользоваться ванной. Эмма объяснила, что ванная на втором этаже, и я услышал, как детектив идет к лестнице.
Пока она поднималась, я отступил в спальню Эммы и, зайдя за кровать, опустился на четвереньки, чувствуя себя напроказившим мальчишкой.
Бойд поднялась наверх, но не пошла в ванную, а остановилась, постояла секунду-другую, и я услышал, как повернулась ручка и дверь спальни открылась. Приглушенные ковром шаги пересекли комнату, и мне стало не по себе: что делать, если она обнаружит меня, человека, которого видела утром у дома Делли, распластавшимся на полу за кроватью? Я моментально вспотел.
Еще несколько шагов… Теперь Бойд была почти рядом. Я стиснул зубы и затаил дыхание, с трудом подавляя желание вытащить револьвер.
Она остановилась в трех футах от изголовья кровати, оглядела письменный стол и выдвинула ящик. Я не видел ее рук, но не сомневался, что Бойд надела перчатки. Стоило ей повернуться и опустить глаза, и жизнь четырех человек в этом доме изменилась бы раз и навсегда. Всего лишь поворот головы, и такие трагические последствия.
Пронесло. Так ни к чему и не прикоснувшись, Бойд задвинула ящик, повернулась и быстро вышла из комнаты. Через несколько секунд в туалете спустили воду, а потом ее каблучки простучали по ступенькам. Я наконец-то вздохнул полной грудью.