Я пересек двор секунд за тридцать, отыскал дыру в заборе и, прошмыгнув в нее, оказался у дороги. Еще ярдов сто бегом. На другую сторону. Поворот. За угол. Я перешел на шаг. Прохожих было немного, но машин хватало, так что погони можно было уже не опасаться.
Я понимал, что пора ставить точку. На всем этом деле. Купить билет и вернуться на Филиппины. Теперь я по крайней мере знал, что причина смерти Малика связана как-то с семилетней давности убийством и что четверо из пятерых, имевших отношение к тому преступлению — Поуп, Блэклип, Билли Уэст и Блондин, — уже понесли наказание. Вопросы, конечно, еще оставались — например, что такое узнал Джейсон Хан через несколько месяцев после сеансов Энн у доктора Чини, что побудило его срочно позвонить Малику, — но по крайней мере никто не мог сказать, что я остался сидеть сложа руки после смерти друга. Свой долг памяти я исполнил, даже если его семья никогда не узнает о моей роли в восстановлении справедливости.
Я должен был поставить точку и вернуться на Филиппины, но, конечно, поступил иначе. Оставался еще один человек, мужчина, носивший черную кожаную маску, педофил, замучивший до смерти ни в чем не повинную двенадцатилетнюю девочку и, возможно, до сих пор разгуливавший на свободе. Я хотел найти его и тех, кто ему помогал.
И на сей раз я точно знал, где искать.
Я поджидал его в мутном красноватом свете подземной парковки. Я знал, что он придет. Его автомобиль, «ягуар», идеальная машина для человека солидного возраста и положения, стояла на отведенном ей месте. В тот вечер он заработался допоздна. Часы показывали половину седьмого, и я уже почти полчаса скрывался в темном уголке возле входа. Мимо то и дело проходили мужчины и женщины в деловых костюмах, но их появлению предшествовал либо звонок опускающегося лифта, либо стук каблуков по каменным ступенькам лестницы. В последние четверть часа людей стало меньше, да и машин в просторном, напоминающем огромную пещеру гараже осталось не больше полутора-двух десятков.
Больше всего донимала нога. Прежде чем прийти сюда, я заглянул в аптеку, где купил все необходимое, а потом, уже вернувшись в номер, наспех замотал глубокую царапину бинтом. Возвращаться в отель я не собирался и перед уходом тщательно убрал все следы своего пребывания. Рана тупо ныла, но к боли привыкаешь, как и ко всему остальному, а на мою долю в последние пять дней ушибов и царапин выпало больше, чем за предыдущие десять лет. Такова цена за работу в одиночку.
Я как раз пытался размяться и заодно немного согреться, когда лифт звякнул в очередной раз. Пару секунд спустя появился невысокий мужчина с кейсом в руке и густыми черными волосами и усами. Не глядя по сторонам, он уверенно повернул к «ягуару». Не замечая меня, отключил сигнализацию, открыл багажник, поставил кейс и, обойдя машину спереди, сел за руль.
К этому моменту я уже достал из кармана короткоствольную «беретту», которой меня снабдил Тиндалл, навернул глушитель и выступил из тени. Двигатель глухо заурчал, словно намекая на скрытую в нем мощь.
Владелец «ягуара» заметил меня, только когда я открыл дверь с другой стороны и опустился на соседнее сиденье. Лицо его выразило шок, с губ сорвались слова протеста, но я сразу показал, что не потерплю возражений — улыбнулся, ткнул в щеку глушителем и слегка нажал, чтобы его голова ударилась о стекло. В результате он оказался в положении далеко не комфортном.
— Бумажник в кармане пиджака. Возьмите его, пожалуйста.
— Спасибо, Тео, но у меня есть идея получше. Я задам вопрос, и ты дашь на него правдивый ответ. В противном случае выстрелю тебе в лицо, потом положу на заднее сиденье, где ты истечешь кровью раньше, чем я выведу отсюда твою крутую тачку.
Я ожидал протестов, угроз и громких заявлений, но их не последовало — Тео Моррис промолчал и только тихонько всхлипнул. Шок прошел, и он, наверное, уже понял, что я и есть тот самый человек, которого его подручные пытались либо убить, либо подставить все последние дни, а потому изображать невинного страдальца бессмысленно. И еще мне показалось, что ему даже хочется поскорее все закончить. Было что-то у него в глазах. Осознание вины? Признание поражения? Возможно, и то и другое. Тео Моррис не был безжалостным, черствым профессионалом. Может быть, у него неплохо получалось раздавать приказания из уютного офиса, но пачкать руки ему не приходилось. Не знаю почему, но от этого он казался мне еще противнее.
— Какой вопрос? — спросил Моррис после долгой паузы.
— Думаю, ты и сам догадываешься, но все же скажу. Посылая в воскресенье тех двоих убить Леса Поупа и направляя одного из них вчера в дом Андреа Блум с тем же заданием, от чьего имени ты отдавал приказ?
— Господи…
— Он тебе теперь не поможет. Так что спасайся сам.
— Клянусь, я не знал, что все так закончится. И не просил устраивать побоище в Хэкни. Краун всего лишь должен был заткнуть девчонке рот. Откуда мне было знать, что он чертов психопат?
— Краун? Блондин? Тот, которого ты отправил на встречу со мной в субботу с билетом до Манилы? — Моррис попытался кивнуть, но получилось плохо — мешал глушитель. — Так вот, Краун мертв, и ты составишь ему компанию, если не ответишь на вопрос.
Он снова замолчал. Пришлось надавить. Щека покраснела, и Тео замычал от боли.
— Мне приказал босс. Исполнительный директор фирмы, Эрик Тадеуш. Он приказал все организовать. Я бы не стал, но…
— Но тебе хорошо заплатили.
— Повторяю, я и предположить не мог, что все закончится… такой грязью.
Тео Моррис был одним из тех, к кому подходит определение «плюгавенький» — маленький, хлипкий, с круглым животиком, — но я нисколько не сомневался, что у себя в офисе он представал уверенным в себе, важным и чванливым. Этот человечишка прожил жизнь, сознавая, что принадлежит к верхушке некоего закрытого мирка, что он — большая рыба в корпоративном пруду. И только сейчас, скрючившись на сиденье своей роскошной машины, униженный и беззащитный, Тео открыл для себя ту истину, что подлинная сила не в том, каким влиянием он пользуется среди себе подобных, а в дуле револьвера, глядящего, к сожалению, в его, Тео, сторону.
— Где сегодня Эрик Тадеуш?
— Не знаю.
— Знаешь. Не лги. И имей в виду, что бы он тебе ни обещал, теперь ты это все равно не получишь, так что и защищать его смысла нет. Ему конец, а ты останешься со мной, пока я не узнаю, где он.
— В загородном доме. В Бедфордшире. Останется там до завтра. Потом собирается улететь на пару недель на Багамы. У него там тоже дом.
Я подержал пистолет в прежнем положении еще пару секунд и, решив, что он не врет, убрал и положил на колени, но так, чтобы дуло смотрело в его сторону.
— Хорошо. А теперь выключи телефон. — Он выключил. — И поехали. В Бедфордшир.
Моррис посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— У него же там охрана.
— Не сомневаюсь. Трогай.