Мы быстро нашли общий язык. Джек был настоящий живчик, хоть недавно и потерял отца. А может, он как раз поэтому и считал, что должен всем что-то без конца доказывать. Такого сорвиголову было еще поискать. Если лезть на дерево, то на самое высокое; если проказничать, то на всю катушку… Он первым из нашей школы съехал на велике со Скеттиз-Гордж, оврага в соседнем лесу. Склоны там были почти отвесные, дно густо поросло крапивой. Я тоже попробовал разок, но так ошпарился, что свет стал не мил. А Джек из этого подвига сделал коронный номер и не уставал его повторять, потому что так все видели, какой он бесшабашный малый. С ним всегда было интересно… и он ни разу не свалился с велика.
Мы дружили до окончания школы. Потом он уехал изучать право в университете, а я устроился на свою первую настоящую работу — продавцом копировальной техники. Позже мы сошлись снова. Нам было по двадцать с небольшим, и в то время лучшего товарища, чем Джек, я и пожелать не мог. Он превратился в высокого, красивого, обаятельного парня, и денежки у него водились. Женщины так и липли к нему… а заодно и ко мне, потому что во все бары и клубы центрального Лондона и Сити мы с Джеком ходили вместе. Порой у меня возникало чувство, что мне достаются лишь объедки с его стола. Однако, как почти все мужчины, я не особо задумывался, когда вставал выбор между сексом и самолюбием. Тогда Джек был для меня все равно что кумир, и сам факт нашей дружбы казался лестным.
Когда я женился на Кэйти, мы стали потихоньку отдаляться друг от друга. У Джека завязался роман с какой-то крутой адвокатшей, а моя жена ждала первого ребенка, Клои. Для нас обоих настало время перемен. Вскоре мы виделись уже раз-два в год, потом встречи и вовсе сошли на нет. Мне всегда казалось, что так вышло по вине Джека. Пару раз я оставлял ему сообщения на автоответчике — он не перезванивал. То же самое и с электронной почтой: в ответных письмах он соглашался, что «да, надо бы встретиться», но на этом все и заканчивалось. Если не ошибаюсь, последние несколько лет мы даже не обменивались открытками на Рождество.
За полмили до дома я, рискуя нарваться на штраф, достал мобильник и стал звонить Кэйти. По-прежнему гудки… Это уже начинало меня беспокоить: мне кровь из носу нужно было с кем-нибудь обсудить происходящее — и только Кэйти я мог довериться, только она могла бы все разложить по полочкам. Или на худой конец подсказать план дальнейших действий… Люди, преследующие меня, не остановятся и завтра, и послезавтра. И послепослезавтра. Поэтому я должен выяснить, что им от меня требуется.
Я завернул на свою улицу примерно без пяти четыре. Обычно на этом участке дороги меня наполняло приятное чувство: вот я почти дома, тяжелый рабочий день позади… Симпатичные, ухоженные домики в стиле шестидесятых, аккуратно подстриженные лужайки — оазис покоя посреди шума и суеты лондонских пригородов. Но сегодня я ощущал лишь глубокую тревогу. Что ждало меня здесь?
Я проехал мимо своего тупичка не останавливаясь и «лендкрузера» с тонированными стеклами не заметил. Дальше дорога огибала подножие холма; я миновал поворот, через пару сотен ярдов развернулся и покатил обратно.
Да, «лендкрузера» у дома точно не было. Вероятно, они отправились искать меня в другое место.
Через дорогу сыновья Хендерсона, два сорванца семи и девяти лет, мыли отцовскую машину. Мартин Хендерсон как-то поделился со мной, что организовал весь процесс как игру: один моет левую сторону, другой правую; у кого получится чище, тот победил, и, что самое чудесное — никакого приза победителю не полагалось. В итоге Мартин получал безукоризненно чистую машину и обходился без расходов.
До невыносимости обыденная сцена…
За пару ярдов до въезда в тупичок я притормозил, припарковался у стены, которая огораживала мой сад, и вылез из машины, оставив двигатель на холостом ходу.
Поверх стены шла шпалера, увитая плющом; под ее укрытием я стал рассматривать сад и столовую в задней части дома. Дверь столовой была открыта, сквозь проем виднелся коридор, а в конце его уличная дверь.
Полминуты я мучил зрение, но ничего подозрительного не заметил. Похоже, в доме никого не было. Может, есть смысл зайти и поискать номер Джека? Хотя нет, это лишнее… Он мне уже точно не ответит.
В коридоре мелькнул человек во всем черном и тут же исчез в моем кабинете. На нем были бейсболка, темные очки и вроде бы перчатки. Он так быстро скрылся с глаз, что я сперва подумал, а не померещилось ли мне, но тут же отмел такую мысль.
В мой дом вломился незнакомец.
Я продолжал наблюдать. Тихо. Сзади урчал двигатель машины. Это подглядывание странно волновало, хоть я и глядел на собственный дом. И еще — во мне наконец-то проснулась злость. Да какое он право имеет хозяйничать в моем жилище?! Говнюк чертов!
Пока я беззвучно ругался, он снова возник в коридоре. Как я ни раздвигал плющ, толком разглядеть незнакомца не удалось — разве что это был мужчина среднего роста и телосложения. Взломщик держал в руках папки, которые, видимо, вытащил из шкафа в моем кабинете. Ничего сверхъестественного в них не было: счета, старые налоговые декларации и тому подобные бумажки. Так какого черта надо в них рыться?
Он открыл одну из папок и стал просматривать ее содержимое. Ничего ценного не обнаружив, небрежно бросил ее на пол и принялся за следующую. Бумаги разлетелись по полу.
— Ах ты гад, — прошипел я и принял мгновенное решение.
Вернувшись в автомобиль, я набрал на сотовом 141 — чтобы звонок не смогли проследить, — затем 999, [2] дождался ответа и попросил соединить меня с диспетчерским пультом полиции.
— Примите вызов. На моих глазах происходит ограбление, — выпалил я женщине-диспетчеру и назвал свой адрес. — Подозреваемый вооружен ножом. Кажется, он напал на хозяйку дома.
Я старался, чтобы мой голос звучал взволнованно. Учитывая обстоятельства, недюжинных актерских способностей от меня не потребовалось.
— В доме живет молодая женщина с детьми. Возможно, они все сейчас там.
Диспетчер, естественно, встревожилась — на что и был расчет. Я хотел, чтобы копы примчались сюда через пять минут, а не через два часа, когда взломщика уже и след простынет. Так все и вышло бы, наверное, не наври я с три короба… Когда меня попросили назваться, я сказал, чтобы они поторапливались (из дома, мол, доносятся крики), после чего дал отбой и тронулся с места.
Пора было найти Кэйти.
В среднем дорога до университета, в котором преподавала моя жена, занимала около двадцати пяти минут, но я в этот раз уложился за двадцать: машин на шоссе было меньше, чем обычно, к тому же я очень спешил. Оба телефона Кэйти по-прежнему молчали. Уже сорок минут до нее не дозвониться… Такое и раньше случалось, но сейчас по понятным причинам мне стало не по себе. По обоим номерам я оставил сообщения с просьбой как можно скорее со мной связаться, ничуть не пытаясь скрыть тревогу в голосе. Так она вернее меня послушается и не поспешит домой. Что произойдет, если она наткнется там на нашего незваного гостя, мне и думать не хотелось. Вряд ли ее ожидал теплый прием.