Иногда жизнь ставит тебя перед выбором, которого никому не пожелаешь… Если я вломлюсь в кухню с пистолетом в руке, то меня могут убить; тогда и Кэйти придется худо. Если мне повезет и я уложу Ленча, то поставлю под угрозу жизнь детей. Если останусь здесь, то рискую всем сразу… Впрочем, ни о каком выборе речь не шла: все эти мысли в долю секунды промелькнули у меня в голове — и прежде чем они парализовали меня бездействием, я принял решение. Я выбежал из гостиной и бросился к двери кухни, совершенно не представляя, что там меня ждет.
С неразборчивым боевым кличем, дико размахивая пистолетом, я ворвался в комнату, и в то же мгновение раздался второй выстрел — Ленч выпустил пулю в окно. Он стоял спиной ко мне, Кэйти же сидела на прежнем месте, стараясь отодвинуться подальше от киллера; ее лицо превратилось в застывшую маску смятения и страха. Увидев мой пистолет, она закричала:
— Не стреляй! Он нам нужен!
Пока я в замешательстве соображал, Ленч молниеносно развернулся, выбросил, словно щупальце, руку и сгреб Кэйти за плечо; тут же взяв ее в железную хватку, он наставил на меня пистолет.
Мир замер, словно в замедленной съемке, когда я увидел дуло, направленное мне в грудь. Нахлынули усталость и бессилие — как же далеко мне было до полунебрежной кошачьей грации Ленча! Если сейчас я выстрелю, то наверняка погибнут мои дети; вероятно, жена тоже. Если не выстрелю, то умру я сам. Не знаю, вышло это у меня спонтанно или нет (мне хочется думать, что да), но я все-таки нажал на спусковой крючок — три раза подряд, целясь поверх Кэйти в плечи и голову киллера. Удивительно, насколько слабой оказалась отдача. Вылетая из ствола, пули злобно зашипели — словно воздух, выходящий из воздушного шарика. В тот же момент комнату сотряс третий выстрел Ленча.
Невероятно, но первым выстрелил все-таки я, и по какой-то удивительной причуде судьбы одна из пуль угодила в цель. Ленча развернуло вокруг оси, его ботинки с неприятным звуком проехались по плитке, и он потерял равновесие. Сам он промазал — пуля лишь разбила тарелку на стене. Заложницу, не перестававшую кричать, он выпустил, и Кэйти тут же пригнулась, потому что я выстрелил в четвертый раз; пуля ударила в окно, и оно мгновенно покрылось паутиной трещин. Ленч поскользнулся и повалился на бок, хотя дуло его пистолета по-прежнему смотрело в мою сторону. Он снова выстрелил, и мне пришлось нырнуть за кухонную тумбу.
Нами теперь руководила интуиция. Я понятия не имел, сколько еще патронов осталось в магазине, но понимал, что в таком ограниченном пространстве надо стрелять не переставая. Мысль о том, что я пытаюсь лишить жизни такого же, как я, живого человека, меня уже не беспокоила. Да и в любом случае я не убить Ленча хотел — лишь поставить в безвыходное положение, чтобы он вынужден был сказать, где мои дети.
Пространство под столом хорошо просматривалось, и я увидел, что Ленч перевалился на спину, лицом ко мне; в его руке серебром блеснул пистолет. Искать взглядом Кэйти я не стал; помню лишь, что краем глаза уловил медленное движение сбоку. Хорошенько прицелившись, я нажал на спусковой крючок.
Пуля ударила Ленчу в ботинок, проделав в подошве дырку размером с пенни, которая тут же задымилась. Он вскрикнул от боли и выстрелил в ответ; у меня над головой что-то оглушительно взорвалось, брызнули щепки. В ушах звенело. Я сжался в клубок, чтобы в меня труднее было попасть, и выпустил еще две пули. Однако Ленч уже начал двигаться: он откатился в сторону, нетвердо встал на ноги и, прихрамывая, направился к двери. Я принялся палить по его ногам; пули попадали в буфет, в круглое оконце стиральной машины, в дверцу холодильника — куда угодно, только не в цель. Наконец он обогнул стол, и теперь нас разделяло всего несколько шагов. По-прежнему держа пистолет на удивление твердо, он перегнулся через стол. Дуло смотрело прямо на мою голову, и я понял, что сейчас мне крышка. Впервые за последние минуты меня охватил дикий страх.
Кэйти пронзительно закричала — правда, не так высоко, как Ленч, когда я ранил его в стопу. Я в ужасе вскинул пистолет, уже ни на что не надеясь.
— Полиция! Бросьте оружие! — раздался крик из-за двери.
На долю секунды Ленч в нерешительности застыл, повернув голову в направлении крика, и в результате его пуля ушла мимо; он пошатнулся и упал на колено. Тут мои нервы не выдержали: я вдруг четко осознал, что я, скромный клерк, осмелился вступить в перестрелку с человеком куда безжалостнее и сильнее меня. Это было уже слишком. Я залез под стол и, раздвигая тяжелые деревянные стулья, пополз в сторону Кэйти, весь в предчувствии кошмарной боли, с которой следующая пуля Ленча вопьется мне между лопатками.
— Выходите с поднятыми руками! Вы окружены!
Ленч все не стрелял. Я подполз к Кэйти и закрыл ее своим телом, отчаянно сжав в объятиях.
А через мгновение окно кухни разлетелось вдребезги.
Крик «Вооруженная полиция!» вызвал у Ленча кратковременный приступ паники. Даже неожиданно яростное сопротивление со стороны Мерона, из-за которого Ленч впервые в жизни оказался ранен (дурацкая ситуация), лишь на время выбило его из колеи. В конце концов, ранения — одно в руку с выкидным ножом, другое в стопу — можно обработать и залечить. Хоть Мерон и дрался с таким ожесточением, стрелок из него никакой, и его попадания объясняются скорее везением, чем точностью. Следовательно, исход схватки очевиден: Ленч прикончит сначала его, потом бабу. Та уже выложила все, что требовалось, и теперь оба они для него бесполезны. Жена Мерона знала, что, как только ей нечего будет скрывать, ей конец; вот почему она так долго запиралась. Ленч даже восхищался ее мужеством. Впрочем, это в любом случае ей не помогло бы. План был таков: разделаться сначала с ними, потом с Грелье — человеком в маске Гомера Симпсона, которого Ленч привез сюда специально, чтобы свалить на него убийство Меронов. Грелье появился в их банде совсем недавно — мелкий бандит без особых амбиций, зато со склонностью к насилию, его можно без проблем пустить в расход. К сожалению, этим утром Грелье продемонстрировал свою бесполезность во всей красе, позволив перепуганному клерку перебороть и обезоружить себя.
Однако Ленч еще смог бы все уладить… но тут раздались крики копов, и он посмотрел в глаза единственному своему настоящему страху — загреметь в тюрьму пожизненно. Он готовил себя к этому неминуемому дню и потому автоматически перешел к отработанным действиям. Сперва бросил на пол пистолет. Потом расстегнул браслет, к которому крепился нож, и тот тоже упал на пол. Ленч регулярно чистил и стерилизовал нож — последний раз всего несколько часов назад, так что никакие анализы не выявят на нем следов крови или плоти жертв; улики из него не получится. Далее перчатки: на них могут оставаться следы пороха, однако он будет отрицать, что они принадлежат ему. Итак, теперь на нем никаких улик — и это серьезный аргумент против показаний, которые дадут полиции Мероны. А так у копов ничего на него нет. Через несколько часов в полицейский участок заявится батарея адвокатов, нанятых его хозяином; они узнают, на каких основаниях задержан Ленч, и вынудят копов отпустить его.