Он еще больше помрачнел, и на его лице появилось недоверие.
— Мне нужно найти Кобби Беннета, — продолжал я. — Немедленно. Вы знаете, где он?
Полицейский разменял мелочь, прошел в телефонную будку и закрыл за собой дверь.
Через минуту он вернулся и вновь принялся за корнбиф. Затем отодвинул тарелку, придвинул к себе кофе и, казалось, впервые заметил меня.
— Прочитали газету, приятель?
— Да.
Я передал газету. Он выбрал из кармана очки в роговой оправе и углубился в бейсбольные счета. Губы его шевелились, как бы при чтении:
— Кобби Беннет прячется в доме кварталом западнее. Испуган до смерти.
У нас забрали грязную посуду. Я взял пирог и еще кофе, не спеша поел, потом заплатил и вышел из бара. Полицейский все еще читал газету. Он ни разу не оторвал от нее взгляда и будет сидеть так вероятно еще минут десять.
Я нашел дом, а Кобби Беннет нашел меня. Он выглянул из окна" и я заметил белое, искаженное ужасом лицо.
— Сюда, сюда, Майк!
Теперь я внимательно смотрел, куда иду. Здесь было полно подозрительных углов. Едва я добрался до площадки, как Кобби схватил меня за рукав и втянул в комнату.
— Господи, как ты меня нашел?! Я никому... Кто тебе сказал, что я здесь?
Я оттолкнул его.
— Тебя не трудно найти, Кобби. При достаточной сноровке можно найти любого.
— Не говори так" Майк! Боже, ты меня нашел, это плохо. Предположим...
— Заткнись! Ты хотел меня видеть? Я здесь.
Кобби задвинул засов на двери и забегал по комнате, теребя руками лицо и волосы.
— Они меня ищут, Майк. Я вовремя убрался.
— Кто «они»?
— Ты должен мне помочь. Господи, Майк, из-за тебя я влип, ты меня должен и вытянуть. Меня ищут понимаешь? Надо смыться из города!
— Кто «они»? — повторил я.
До него, наконец, дошло.
— В городе, что-то готовится... Не понимаю, что однако одно: мне каюк, потому что меня видели с тобой. Что делать, Майк? Здесь оставаться нельзя. Ты их не знаешь. У них не бывает осечек.
Я встал и потянулся, стараясь показать, что мне это надоело.
— Ничего не могу тебе посоветовать, Кобби, пока ты все не расскажешь.
А не хочешь — пошел к черту.
Он схватил мой рукав и повис на нем.
— Нет, Майк" не надо... Я все скажу, только я ничего не знаю. Я просто что-то почувствовал. Насчет Рыжей. Прошлым вечером видел в городе кое-каких людей. Не местные. Они приезжали сюда прежде, когда были неприятности, и после этого исчезло несколько парней. Ясно, зачем они явились — за мной... и за тобой, возможно.
— Продолжай.
— Существует рэкет, понимаешь? Мы платим за защиту, и платим немало.
Пока мы платим, все идет гладко. Но, черт побери, кто-то видел, как я с тобой болтаю, и вот...
— Как они узнали, что ты мне говорил?
Лицо Кобби стало мертвенно-белым. — Кого это волнует? Я связан с тобой, а ты связан с этой, Рыжей!.. Почему она не сдохла раньше?!
Я ухватил его за рубашку и подтащил к себе.
— Заткнись, — процедил я сквозь зубы.
— Ах, Майк, я не хотел... Я только пытаюсь рассказать...
Я отпустил его, и он попятился назад, вытирая лоб рукавом. В слезинке, покатившейся по щеке, блеснул лучик света.
— Я не хочу умирать, Майк. Ты можешь что-нибудь сделать?
— Не исключено.
Кобби с надеждой посмотрел на меня и облизал пересохшие губы.
— Да?
— Думай, Кобби, думай. Думай о парнях, которых ты видел. Кто они такие?
Морщины на его лице углубились.
— Убийцы. Мне кажется, из Детройта.
— На кого они работают?
— Наверно на того, кто заправляет всем рэкетом.
— Имена, Кобби.
Он беспомощно покачал головой.
— Я маленькая сошка, Майк. Откуда мне знать? Каждую неделю я передаю четверть выручки парню, который передает ее дальше по цепочке. Я даже не хочу знать. Я... я боюсь, Майк. Ты единственный, к кому я могу обратиться.
От меня теперь будут шарахаться, как от чумы.
— Кто-нибудь знает, что ты здесь?
— Ни одна живая душа.
— А домохозяйка?
— Я не представлялся. И ей все равно. Как ты нашел меня, Майк?
— Не беспокойся, этим способом твои знакомые не воспользуются. Вот что нужно тебе сделать: сиди тихо из комнаты носа не высовывай, даже на лестницу. И к окну не подходи и убедись, что двери заперты.
Кобби схватил мою руку, глаза его расшились.
— У тебя есть план? Ты думаешь, я смогу выбраться?
— Посмотрим... Еды достаточно?
— Консервы и две бутылки пива.
— Хватит. Запоминай: завтра вечером ровно в девять тридцать ты должен отсюда выйти. Спускайся по улице, заверни направо и иди себе, будто ни в чем не бывало. Здоровайся с каждым знакомым. Только все время иди. Понял?
Маленькие капли пота выступили у него па лбу.
— Господи, ты хочешь, чтобы меня убили? Я не могу...
— Тогда тебя пристукнут здесь... если не подохнешь раньше с голоду.
— Нет, Майк я не возражаю! Но, боже, идти по улице!..
— Ты согласен? У меня нет времени, Кобби.
Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
— Д-да. Да. В девять тридцать. — Его голова дернулась, на глазах навернулись слезы. — Что ты придумал!? Ты можешь мне сказать?
— Не могу. Делай, что велено. Тогда исчезнешь из города и спасешь свою шкуру. Но я хочу, чтобы ты кое-что хорошенько запомнил.
— Что?
— Никогда не возвращайся.
Я оставил его плачущим и дрожащим.
На город спустились преждевременные сумерки, небо застилали тяжелые тучи. Не успел я дойти до станции, как вновь зарядил дождь. Поезд только что ушел, и в оставшиеся пять минут я позвонил Лоле. Никто не ответил.
Тогда я набрал номер конторы, и Вельда сообщила, что день выдался на редкость спокойный. Трубку пришлось повесить, прежде чем она начала задавать вопросы: уже подходил поезд.
На Пятьдесят девятой я схватил такси и приехал к стоянке, где бросил машину. Мне показалось, что навстречу идет знакомый, и ничего не оставалось делать, как спрятаться. Неприятно все-таки играть покойника.